— Думаю, предстоящий сезон будет удачным, — заявил Уолт. — Был бы только улов, а покупатели найдутся. — Его лицо потемнело. — У меня опять неприятности с этим ублюдком Рэтти Доусоном. Он опустошает мои ловушки.
— Тебе не надо было его избивать, — мрачно сказала Эспер. — Предоставь полицейским из береговой службы разобраться с этим.
— Гнусные обманщики! — прогремел Уолт и зло дернул румпель. — Им требуются свидетели, им нужны доказательства, у них необходимо заполнить бумаги, и в итоге они вряд ли что-нибудь сделают. Я сам справлюсь с этим гаденышем.
Ивэн внезапно повернул голову, и взгляд его живых глаз остановился на хмуром лице Уолта.
— Думаю, что вы представляете собой анахронизм, мистер Портермэн. В наше время цивилизованные люди редко делают что-нибудь сами.
Уолт выглядел смущенным, и Ивэн продолжил:
— Судя по тому, как выглядит эта гавань, жители Марблхеда уже не выходят в море самостоятельно. Скажите, многие городские жители имеют в своем распоряжении такие моторные лодки, как ваша?
Уолт покачал головой и пожал плечами:
— Однако я не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Они тратят довольно много денег у себя в городе. Но вы вполне могли бы побиться об заклад на свой последний доллар, что мы, рыбаки, не позволим им надуть нас.
Они обогнули маяк и миновали риф Ласке. Маленькая лодка покачивалась на длинных, больших волнах открытого океана. Ивэн внимательно вглядывался в побережье перешейка, ровные зеленые лужайки, башенки, остроконечные крыши и зубчатые стены эпохи больших дворцов.
— Я не представлял, что все вокруг так застроено, — сказал он, — и почему они строили так чудовищно некрасиво. — Редлейк поднял свою палку и указал на самый большой из домов, представлявший собой невероятную смесь стилей.
Уолт ухмыльнулся и взглянул на свою мать.
— Тот дом как раз принадлежит моей невестке, миссис Генри Портермэн. Она, кстати, считает его очень элегантным.
Ивэн выглядел испуганным. Эспер почувствовала на себе его хмурый взгляд, но не сказала ни слова.
Уолт бросил якорь в маленькой бухточке, чуть южнее Касл-Рока. В той самой бухточке, где много лет назад Ивэн вытащил Эспер из волн. Сев на весла, Уолт доставил их к берегу.
— Я подожду вас в лодке, — сказал он. — Мне нужно починить пару ловушек. — Уолта немного развлекала эта поездка, он предположил, что его мать сопровождала мистера Редлейка только потому, что хотела услужить ему. Уолт смотрел, как они шли по прибрежной гальке, а затем поднимались к утесу. Мать всегда умела обращаться со странными людьми, подумал Уолт и, насвистывая сквозь зубы, приступил к ремонту ловушек для омаров.
Ивэн часто останавливался, с трудом поднимаясь по склону, но они наконец достигли прибрежной травы и нагромождения скальных обломков. Эспер слышала тяжелое дыхание Ивэна и видела его покрасневшее от напряжения лицо. Редлейк пошатнулся и оперся на свою палку.
— Иди сюда, — позвала его Эспер. — Садись, Ивэн.
Редлейк послушался, тяжело опускаясь на ближайший обломок скалы. Наклонившись вперед он оперся лбом о руки, которыми держал палку.
— Что с тобой, — спросила Эспер, — головокружение?
Редлейк поднял голову, и его глаза остановились на бледно-лиловой дымке, мерцающей вдоль далекого горизонта.
— Я скоро умру, Эспер.
Эспер положила руку на его колено, но тут же отдернула ее.
— Чепуха! У каждого бывают приступы слабости.
Он нетерпеливо покачал головой.
— Ты хочешь успокоить меня банальными фразами, но я приехал сюда не за этим.
Сверху светило солнце. Два маленьких мальчика с удочками сбежали вниз по тропинке и скрылись за другим выступом массивной скалы. Около ног Эспер, за пучком травы, лежали пустая пивная бутылка и клочок белой бумаги. Ниже, на берегу, пенились невысокие волны над грохочущей галькой.
— Для чего же ты приехал? — спросила Эспер.
Редлейк так долго молчал, что Эспер испугалась, однако, присмотревшись, она увидела, что кожа его лица утратила темный оттенок и дыхание стало более ровным. Редлейк заговорил, не глядя на свою спутницу, его задумчивый голос относился ветром в сторону воды.
— Всю свою жизнь я старался ухватить суть реальности. Много раз казалось, что мне это удалось. Теперь я в этом не уверен. В последние годы я начал притворяться. Я рисую по старым холстам. Та «Рыбачка», которую взяли в Бостоне…
Эспер ждала. Вдоль кромки берега прыгал болотный серый кулик. Со стороны стоявшей на якоре лодки доносился отдаленный свист Уолта.
— Это была ты, Эспер. С тех пор как мы расстались, я изображал тебя всегда по-разному. Ты была на прекрасных английских лугах, в покрытых соснами горах Адирондака, ты присутствуешь на картинах, изображающих океанские штормы и штили, — то, над чем я работаю сейчас. Впрочем, я не был уверен в этом до сегодняшнего дня.
Сердце Эспер дрогнуло. Теплая волна согрела его, и целительная влага поднялась к ее глазам. Эспер закрыла глаза и отвернулась в сторону.
— Ты видела что-нибудь из моих работ? — спросил Редлейк. Эспер отрицательно покачала головой, и он саркастически усмехнулся. — Ах да, так или иначе, ты никогда не понимала их. Правда, это не имеет никакого значения. Очень скоро я умру. Поэтому я хочу вернуться домой и успеть написать еще одну картину. Мне кажется, теперь я смогу. Мне нужно было снова увидеть тебя и Марблхед.
— Спасибо, — прошептала Эспер. — Сказанное тобой говорит о том, что наш брак не был ужасной ошибкой, и что, так или иначе, я помогла тебе стать знаменитым художником.
Редлейк расслышал боль в ее голосе, хотя она произнесла всего лишь простые, наивные слова, и понял, что он нужен ей, чего он никогда не мог понять в прошлом. Ивэн взял руку Эспер и нежно поднес к своим губам.
— Я тебе однажды сказал, Эспер, о том, что вся любовь, которую я испытал в жизни, была любовью к тебе. Это была правда. И по-прежнему остается правдой.
Оставайся здесь, со мной, Ивэн, молча крикнула она ему, как когда-то она крикнула это в полный голос. Мы два одиноких пожилых человека. Я буду заботиться о тебе. Оставайся со мной… Но этот крик не слетел с ее губ. Даже теперь, когда все страсти остались в прошлом, она знала, что между ними никогда не было действительной близости, способной выдержать испытание временем. Я всегда хотела получить от него больше, чем он мог мне дать, думала Эспер. Уймись наконец, глупое сердце!
Редлейк внимательно посмотрел ей в лицо.
— Сколько же спокойствия и внутренней силы дали тебе годы! — с удивлением воскликнул он. — Больше, чем я когда-либо мог себе представить.
