Незнакомка вздрогнула, услышав его голос, и подошла поближе, пристально вглядываясь в лицо сына Арамиса, но тут же отступила, разочарованно покачав головой.
— Простите… Вы напомнили мне одного человека, которого я знала очень давно. В соборе опасно, особенно этой ночью. Там чёрный человек, и он задумал зло.
— Мы именно поэтому туда и идём — чтобы остановить его, — пояснил Рауль. — Он причинил много бед нам и не только нам, и теперь мы хотим сразиться с ним.
— Это опасно, — девушка покачала головой, но всё же отступила на шаг и повернулась. — Что ж, если вы так хотите попасть в собор, следуйте за мной, — и она зашагала в темноту так быстро, что дети мушкетёров едва поспевали за белеющим в ночи одеянием.
— Можно ли ей доверять? — громко прошептала Жаклин. — Что, если это очередная ловушка Туссака?
— У нас нет другого выхода, — прошептала в ответ Анжелика. — Мы всё равно должны попасть в собор и узнать всю правду о том колдуне.
Загадочная цыганка привела их к маленькой дверце в боковой стене, совершенно незаметной с первого взгляда. Она была заперта, и Жаклин пришлось повозиться с замком, вскрывая его шпилькой, так что Леон даже пожалел, что с ними нет Эжени де Сен-Мартен — уж она бы наверняка легко открыла дверь с помощью магии! Расправившись с дверью, они обернулись, чтобы поблагодарить девушку, но та уже исчезла вместе со своей козочкой.
— Какое странное создание, — нахмурившись, проговорил Анри. — Что она тут делает так поздно? Просила милостыню у прихожан? Или это Джованни послал её помочь нам?
Ответа на этот вопрос никто не знал, поэтому дети мушкетёров стали продвигаться дальше, стараясь не шуметь. Очень медленно они обследовали храм, следуя за редкими лучами лунного света, падающими сквозь высокие окна, прислушиваясь к каждому звуку и сдерживая даже своё собственное дыхание. Потолок собора растворялся в темноте, и казалось, что над ними висит сам небесный свод, с которого внезапно исчезли все светила. Тяжесть Нотр-Дама ощущалась всем телом, он будто давил на плечи, прижимая крошечные фигурки людей к земле. Преодолев неожиданно охвативший их всех страх, дети мушкетёров убедились, что внизу никого нет и направились по башенной лестнице вверх. Когда они уже почти достигли верхней галереи, с противоположной стороны послышались шаги, и навстречу им, совершенно не скрываясь, зашагала высокая и плотная тёмная фигура.
— Это он! — тихо ахнула Анжелика, и эхо разнесло её слабый вскрик по храму, многократно усилив его. Мужчина, стоявший напротив них, вздрогнул — он явно не ожидал появления чужаков. Он медленно поднял фонарь, который держал в руке, и пятёрку детей мушкетёров залил ровный золотистый свет.
— Господа мушкетёры! — голос у Виктора Туссака был глубоким и звучным. — Не ожидал, что мы увидимся так скоро!
Туссак был точь-в-точь таким, каким его описывал Джованни: высоким хмурым брюнетом с прищуренным взглядом и маленькой чёрной бородкой клинышком. Длинные волосы, ничем не собранные, трепал ветер, который на такой высоте был довольно сильным, но Туссак, казалось, не испытывал никакого неудобства.
— Признаться, я долго ждал встречи с вами, — произнёс он, делая ещё один шаг вперёд. От него веяло почти физически ощутимой опасностью, и Леон в этот миг осознал, что слова Эжени могут сбыться, и эта битва действительно станет для него последней.
Глава XL. В тени собора Нотр-Дам
Несмотря на то, что появление детей мушкетёров было для Виктора Туссака неожиданным, он быстро взял себя в руки. Леон невольно вспомнил самого себя возле конюшен в Бретейе: тогда он, вопреки сильнейшему потрясению, пережитому при встрече с воскресшими отцами-мушкетёрами, собрал все силы и ничем не выказал своего испуга. Вспомнились ему и слова Луизы де Круаль: «Он умеет владеть собой и притворяться хладнокровным — совсем как вы». От такого сравнения внезапная дрожь пробежала по телу бывшего капитана, и он встряхнул головой, отгоняя страх.
— Полагаю, вы знаете, зачем мы пришли сюда, господин Туссак, — в голосе Анри д’Эрбле, порой таком мелодичном и нежном, сейчас звенела сталь.
— Нет, не имею ни малейшего понятия, — голос Туссака звучал весело, но глаза его оставались холодными, чёрными и пугающе бездонными. — Разве что вы соскучились по мне и решили ускорить миг нашей встречи?
— У нас есть основания полагать, что вы подстроили три нападения: на Анри, на Луизу де Круаль, на меня и мою сестру, — Леон чуть шагнул вперёд, и взгляд чёрных глаз обратился на него.
— А с вами, кажется, мы не имели чести познакомиться, господин…
— Леон. Леон дю Валлон, и вы это прекрасно знаете. Впрочем, вы предпочитаете для нашей пятёрки другие имена — белый слон, чёрный слон, белая пешка… Кто у вас Рауль и Жаклин? Другой белый слон и другая белая пешка?
— Не представляю, о чём вы говорите, — Туссак оставался внешне спокойным, столь же каменным и незыблемым, как и собор, в котором они находились.
— Прекрасно представляете! — Рауль вскинул голову. — Вы приходили в парижские трущобы, чтобы нанять негодяев, которые пытались убить моих друзей! И есть свидетели, видевшие вас! Вы в этих злачных местах известны под именем Чёрного Ворона, не так ли?
— Чёрный Ворон? — Виктор Туссак усмехнулся. — У этих бродяг и нищих богатое воображение и умение давать меткие прозвища, надо отдать им должное, но не думаете же вы, что кто-то поверит словам оборванцев из самых грязных мест Парижа?
— Не поверит, — согласился Анри. — У нас нет никаких весомых доказательств того, что вы замышляли избавиться от нас, и мы не можем обратиться в суд. Именно поэтому мы будем судить вас сами! Виктор Туссак, вы обвиняетесь в убийстве Симона д’Ошенье, мушкетёра и моего друга!
— Это была честная дуэль, — он пожал плечами, легко отметая обвинение в сторону.
— Не уверен, что честная, — сквозь зубы пробормотал Леон.
— Вы обвиняетесь в насилии над мадам Констанс Бланш! — подхватила Жаклин.
— Насилии? — Туссак усмехнулся. — А мадам Бланш не рассказывала вам, как она умоляла продолжить это «насилие»? Сколько раз выкрикивала моё имя в порыве страсти? Насилие, говорите вы? Да любая женщина мечтала бы о таком «насилии»!
— А Виолетта Рыжая тоже мечтала о том, что вы с ней сделали? — вскинул голову Леон. В глазах их противника на мгновение появилась растерянность, потом он усмехнулся.
— А, вы о той рыжей шлюхе? Так ведь шлюхи для того и созданы, чтобы делать с ними всё, что душе угодно! Не будете же вы защищать дешёвых блудниц из трущоб!
В наступившей на миг тишине Леон отчётливо услышал, как скрипнула зубами от злости Жаклин.
— Вы обвиняетесь в попытке убийства моего друга Анри д’Эрбле! — Рауль тоже шагнул вперёд, пылая гневом. — Вы подослали к нему убийцу!
— Однако он, я вижу, жив, — заметил Туссак, кивая на сына Арамиса.
— Только благодаря Жаклин! — вспыхнула Анжелика. — А я жива только благодаря Леону, так что вы обвиняетесь в покушении на меня и моего брата!
— И в покушении на Луизу де Круаль, — добавил Леон. Туссак приподнял брови — похоже, последние слова удивили его.
— Покушении? Значит, она жива? Хмм, я почему-то ожидал этого. Эта драная облезлая рыжая кошка выбралась из Сены и прибежала к вам, моля о помощи, готовая выложить всё, что ей известно обо мне. А я-то смел надеяться, что хотя бы один из моих планов оказался удачным, но нет, она всё-таки жива! Де Круаль хорошо замела следы своим длинным рыжим хвостом…
Леон чуть вздрогнул, и Виктор, от которого это не укрылось, немедленно обернулся к нему.
— Значит, вы знаете её тайну? Впрочем, учитывая, каким манером де Круаль набирает себе защитников, это неудивительно.
— Какую тайну? — всколыхнулась Анжелика.
— Сейчас это неважно! — Леон повысил голос. — Господин Туссак, как я понимаю, вы признаётесь в совершённых преступлениях?
— Признаюсь, а что же мне ещё делать? — он говорил пугающе беспечно. — Вы же всё равно уже всё узнали и не выпустите меня отсюда живым…
