— Завтра? — задохнулась я. Тени от фонаря колыхались по чердаку, а мне представлялись нарушенные обряды, отложенная свадьба, туманное будущее…
— Да, завтра. — Он пристально наблюдал за мной. — Ты бы не могла… отложить… свадьбу? Об этом трудно просить, но еще хуже предлагать тебе отпустить мужа на поле битвы вместо брачной ночи и, возможно, получить его мертвого еще до того, как твоя жизнь начнется по-настоящему. Я ведь могу вернуться домой изувеченным, слепым или безнадежным калекой. На войне нет ничего определенного, и мне ненавистна мысль о том, что ты должна будешь жить с мужем-калекой… для веселой юной девушки это не лучшая судьба.
Я вспомнила маму и начала было говорить, что раны и увечья не повлияют на нашу любовь, но мрачное выражение его лица остановило меня. Слова давались ему с трудом, и я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что стоит за ними. Может быть, вся затея с женитьбой оказалась для него обузой, от которой он хотел избавиться?
— Отложить? А ты хочешь этого? — спросила я. Он угрюмо покачал головой.
— Нет. Я предпочел бы, чтобы нас поженили и положили на брачное ложе прежде, чем я уеду, — низким хриплым голосом ответил он, глядя на наши сплетенные руки. — Мне хотелось бы знать, что будущее уже покоится в твоем чреве и, если я не вернусь, ты возьмешь бразды правления королевством в свои руки и вырастишь нового короля. — Я потрясенно ахнула. Он не смотрел на меня, но торжественность его тона подкрепляла важность этих слов.
И, — добавил он застенчиво, — это будет вдохновлять меня на подвиги, если я буду знать, что сражаюсь за семью и жену так же, как за трон и своих подданных. Кроме того, в случае моей смерти ты здесь будешь в большей безопасности. Армия станет защищать тебя как королеву. Гораздо хуже остаться невенчанной невестой побежденного короля и пытаться вернуться в Регед.
— Нет, нет! — воскликнула я. Мысль о том, что Артур может погибнуть, заставила меня забыть о своем страхе. Освободив руки, я обхватила его голову. — Ты не смеешь умереть! Я стану твоей женой и буду ждать тебя.
Он смотрел на меня с горечью и надеждой.
Видя страдания Артура, я преодолела страх и изо всех сил старалась ободрить его — в поддержке он сейчас нуждался. Прижав его голову к груди, я страстно целовала своего будущего мужа.
— Я буду твоей королевой, твоим товарищем, твоей супругой и наперсницей, и мы вместе будем править Британией многие годы… Так сказали Нимю и боги, — добавила я с наигранной уверенностью. Руки Артура обхватили меня, будто от этого объятия зависела его жизнь.
— Когда ты узнаешь, насколько плохи дела? — спросила я наконец, медленно выпрямляясь и расправляя платье.
— Вероятно, завтра утром. Сегодня вечером мы составили план, но, если он окажется невыполнимым, мы сыграем свадьбу в воскресенье, как и собирались, и посмотрим, какие еще новости поступят с севера. Это даст нам дополнительное время для подготовки, но мы лишимся преимущества внезапности. А тем временем надо сделать так, чтобы люди ничего не узнали и не запаниковали.
— Когда ты скажешь им?
Артур покачал головой и вздохнул.
— Когда решим, как поступить. Если решим драться, то сможем привлечь воинов, которые собрались на празднество, но пока планы не ясны, все должно оставаться в строжайшей тайне.
Я кивнула, встала и потянулась, пытаясь прогнать ощущение, что меня засунули в узкий черный мешок.
— Я знаю, что сегодня днем ты познакомилась с Морганой, — сказал он рассеянно, и я хмыкнула в ответ.
— Она взбесилась из-за того, что я прошла через обряды в Эйвбери, и, кажется, хочет повторить их завтра.
По сравнению с важностью проблем Артура поведение Владычицы казалось мелочным и нелепым. Чем больше я думала об этом, тем меньше мне хотелось связываться с ней.
— Обряд, который собирается проводить Моргана, займет весь день, не так ли? — спросил Артур, медленно вставая.
— Вероятно. Сначала она хочет изгнать каких-то духов. — Я содрогнулась от такой мысли. — По-моему, в этом нет нужды. Самый важный обряд уже совершен, поэтому этот можно и пропустить, если появится что-то срочное, — предположила я, спускаясь вслед за Артуром по лестнице. — Возможно, мне, в конце концов, нет необходимости проходить через обряд очищения.
Мы задержались около очага, и он притянул меня к себе.
— Нет… нет, я как раз хочу, чтобы ты занялась этим, будто не происходит ничего необычного, — прошептал Артур. — Ты не должна возбуждать подозрения своими действиями, только дай мне знать, где тебя найти в крайнем случае.
Он взял меня за подбородок и ласково приподнял мою голову. Я смотрела на него в надежде, что он скажет какие-то нежные и успокаивающие слова, но он наклонился и поцеловал меня. Это у него получилось грубее, чем он сам ожидал.
— Поспи, — прошептал он, — а я пришлю тебе весточку, как только станет ясно, что мы должны делать.
И он ушел, а я неподвижно стояла, глядя на золу в холодном очаге и гадая, чем все это кончится.
Невидимые пальцы царапали спину, кололи плоть сквозь ткань моего сна, и я с ужасом смотрела, как лицо Морганы начало таять и становиться чем-то отвратительным и нереальным. Я попыталась вырваться, но жрица смеялась визгливо и пронзительно, и ее смех походил на звук, издаваемый ножом при соприкосновении с точильным камнем… и потом меня повлекло в бездну через вечность и темноту.
Стук моего сердца превратился в шум дождя, барабанящего по крыше, и я очнулась от сна на сбившейся куче одеял. Где-то вдалеке запел петух и я окончательно проснулась. Было похоже, что этой ночью поспать не удастся, и, вздохнув, я встала с кровати. По крайней мере кошмаров больше не будет, пока я не увижу Владычицу наяву.
Я как можно тише оделась в белое платье, но Бригит проснулась и подошла помочь мне, а потом, не говоря ни слова, прошла за мной к очагу в главной комнате. Мы молча смотрели на огонь, разожженный ею, и дружелюбное тепло очага разогнало по углам демонов страшного сна.
Раздался стук, и собаки вскочили. Сонный Грифлет придержал их, Бригит открыла дверь, а я протянула руку за большим темным плащом Игрейны.
В дверном проеме замаячила белая фигура человека, и, когда он откинул капюшон, я узнала Катбада.
— Дождь еще идет? — спросила я, выходя вперед и здороваясь со своим старым наставником.
— Кажется, начинает проясняться, госпожа, — сухо ответил он. Тон его был так холоден, что я подумала, не передалась ли ему неприязнь ко мне Владычицы. — Мне приказали представлять тебя вместо твоего отца, если ты не возражаешь, — добавил он.
