Проклятие! Она не хочет ехать ко двору! Разве здесь обойдутся без нее? Эдмунду уже за семьдесят, а она не выбрала ему преемника. Впрочем, он этого и не позволил бы. Но когда она вернется домой, придется обсудить с ним такую возможность.
Снег шел почти три дня. Но потом выглянуло солнце, и Бэн Маккол решительно заявил, что хочет помочь людям расчищать дорожки от дома к сараям и загонам. Очевидно, он не любил бездельничать и, уж конечно, не боялся тяжелого труда. Он внимательно выслушал предложение Элизабет остаться во Фрайарсгейте, пока не потеплеет.
— А ваш отец сможет передать деньги за овец с моими пастухами, — добавила она, и Бэн сразу согласился…
— Не боитесь, что мы украдем овец и перебьем ваших людей? — поддразнил он.
— Но ведь вас послали Лесли, — серьезно ответила Элизабет. — А им я доверяю. Кроме того, мой отчим — Хепберн из Клевенз-Карна. Если попытаетесь обмануть меня, Логан соберет свой клан и отправится на север — искать вас, сэр.
Бэн усмехнулся, весело блестя глазами.
— Подозреваю, что рядом с ним будете скакать вы, мистрис Элизабет.
— Совершенно верно, — кивнула она. — Я отвечаю за Фрайарсгейт.
— Как по-вашему… не могли бы вы звать меня просто Бэном? — спросил он.
— Могла бы… Однако какое странное имя. Что оно означает?
— «Бэн» на шотландском — «красивый». А «Маккол» — сын Колина.
— Ваша мать любила вашего отца? — неожиданно спросила Элизабет.
— Они встречались всего один раз.
— Один раз? — пробормотала шокированная Элизабет, густо краснея.
Если они встречались один раз, выходит, его мать легла с хозяином Грейхейвена, совершенно его не зная. Трудно представить что-нибудь подобное!
— Да, именно так, — повторил он, улыбаясь одними глазами. — Я узнал, кто мой отец, только когда мать лежала на смертном одре. Она все рассказала мне и велела после ее смерти идти в Грейхейвен. Моего отчима трудно было назвать добрым человеком.
— Сколько лет вам было тогда?
— Двенадцать.
— И поскольку вы здесь, значит, отец принял вас и вырастил.
Двенадцать. Совсем мальчишка. Сама она в двенадцать лет была беззаботной, легкомысленной девчонкой, а он… почти сиротой. До чего же странная штука — жизнь…
— Хозяин Грейхейвена оказался хорошим отцом, — заверил Бэн.
— А ваши братья и сестра? Они не возражали против вашего появления?
— Ничуть. Уже через несколько дней мы подружились. Я на десять лет старше Джейми. А Гилберт — еще моложе. Мачеха за нами присматривала. Мег, конечно, была очень хорошей девочкой. Она единственная дочь отца от его первой жены. Эллен, наша мачеха, была его третьей женой и родила отцу двух сыновей.
— А что случилось со второй женой? — с любопытством спросила Элизабет.
— Отец удушил ее, когда застал с другим мужчиной, — спокойно ответил Бэн.
— Он так сильно ее ревновал?
— Нет. Но она его обесчестила. Вот он и смыл пятно позора со своего имени, — пояснил Бэн.
— Господи милостивый! Какое восхитительное дикарство, дорогой мальчик! — воскликнул Томас, слышавший весь разговор. — Вы очень похожи на отца?
— Точная его копия, если не считать цвета глаз. У него глаза зеленые. У меня серые, как у мамы. Но я тоже берегу свою честь, милорд.
— Должно быть, никуда не отпускаете жену, — заметила Элизабет..
— У меня нет жены, мистрис. Я всем обязан отцу за доброту и заботу. Чем я могу отплатить ему? Он был не обязан принимать меня в дом, но принял. Я почти забыл те годы детства, когда надо мной безжалостно издевались.
— Но зачем вашему отцу еще овцы? — спросила Элизабет.
— Это я предложил ему улучшить породу. Подумал, что шерсть лучшего качества поможет увеличить доходы. Чем больше процветает Грейхейвен, тем более выгодные партии смогут сделать мои братья.
Элизабет кивнула. Она, разумеется, все понимала. Но никогда раньше не смотрела на проблему поисков жены с точки зрения мужчины. Значит, у мужчин бывают те же сложности, что у женщин.
— Завтра мы пойдем в загоны, и вы увидите овец, — пообещала она. — Мои овцы очень отличаются от черномордых горных овец. Их шерсть тоньше.
— Я хочу узнать как можно больше о том, как вы растите Овец, если, конечно, успеете меня научить.
— Разумеется, — согласилась Элизабет. — Я поручу вас своим лучшим пастухам. И вы получите собственную собаку, которая будет отзываться только на ваш зов. В одном из сараев есть почти взрослые щенки от одной из моих овчарок. Когда погода улучшится, будете работать с собакой и овцами, которым предстоит стать вашими.
— Я благодарен вам, леди, — выдохнул Бэн.
— Если вы Бэн, тогда я — Элизабет.
— Вас всегда называли так официально? — спросил он.
Элизабет ответила:
— В детстве меня называли Бесси, но это имя не подходит для леди Фрайарсгейта.
— Вы правы, — согласился он. — И я вижу, что вы больше не Бесси.
Он улыбнулся, и Элизабет на миг зажмурилась, словно ослепленная солнцем.
— Я тоже так думаю, — согласилась она, слегка улыбаясь в ответ.
Томас Болтон молча наблюдал за парочкой. Как жаль, что Бэн Маккол — бастард! Безземельный молодой человек, который даже не носит имя отца! Несмотря на то что Элизабет, похоже, он нравится, несмотря на то что между ними много общего, он неподходящий для нее жених. Наверняка при дворе найдется кто-то, для кого Фрайарсгейт станет золотой возможностью. Как в свое время для покойного отца Элизабет, сэра Оуэна Мередита. Времена изменились, и сыновья торговцев теперь допущены ко двору. Значит, у Элизабет появилось больше шансов на приличную партию.
Элизабет — девушка без больших амбиций. Ее не интере-суютни знатное имя, ни титул, ни придворная жизнь. Ее единственная страсть — Фрайарсгейт. И должен найтись хоть один мужчина, для которого женщина, подобная Элизабет, покажется благословением Божьим. Она прекрасна. Богата. Умна.
Вот только есть одна ложка дегтя в бочке меда. Элизабет чересчур властная и проницательная и не собирается ни с кем делить свою власть. Такой же была и Розамунда. Но Оуэн понимал ее, и постепенно она разделила с ним тяготы правления. А вот Элизабет сделана из другого теста.
Лорд Кембридж вздохнул.
Кажется, они чересчур задержались с поисками мужа для Элизабет.
А если и найдут, что станется с Фрайарсгейтом?
Этот буран оказался последним. Дни становились длиннее. Солнце растопило снежные сугробы. Белые глыбы соскальзывали с крыш, иногда заставая врасплох ничего не подозревающих прохожих. По земле бежали ручейки. Ягнята боязливо выглядывали из сараев, то и дело прячась за маток, но с каждым часом смелели все больше.
