Закончив завтрак хлебом с маслом и сыром, она встала и подошла к очагу — отдохнуть несколько минут перед началом утренних хлопот.
— Трусиха!
Элизабет подскочила от неожиданности и уставилась на Бэна Маккола. Прежде чем она успела опомниться, он поцеловал ее в губы.
Девушка потрясений ахнула.
— Негодяй! — выпалила она.
— Смягчи свои губы, девушка, а потом поцелуй меня, — прошептал он, обнимая ее. — Твой рот создан для поцелуев, а я никогда не мог устоять против сладких девичьих ротиков.
Он снова завладел ее губами. Руки его сжались. Она на миг обмякла, позволив целовать себя.
— Вот так, девушка, — подбадривал он.
Что она делает? У нее совсем не осталось сил, словно жизненная энергия покинула ее. Властное прикосновение его губ пьянило.
Элизабет вздохнула, но тут, к ее удивлению, он отпустил ее и усадил на стул.
— Как вы посмели?! — вознегодовала она, чувствуя, как краска заливает щеки.
Бэн Маккол тихо рассмеялся и встал перед ней на колени, глядя в хорошенькое личико.
— Вам действительно было неприятно? — спросил он, сжимая ее руки.
Глядя в его серые глаза, Элизабет ощущала, как голова идет кругом.
— Ну… нет, однако… — забормотала она, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
Но это ей плохо удавалось: руки, сжимавшие ее ладони, источали тепло.
— Значит, вы наслаждались… — пробормотал он, коварно блестя серыми глазами.
— Вы не имели права целовать меня! — воскликнула Элизабет.
Что еще сказать в свою защиту? К ее полному унижению, она сама его поцеловала.
— Не имел, — честно признался он, — но поцеловал.
— Вы всегда делаете все, что хотите? — процедила она.
Ее губы покалывало при одном воспоминании о его поцелуе.
— Нет, но я не смог устоять против вас. Вы очень красивы, Элизабет, — признался он, осторожно обводя пальцем контуры ее лица.
— На этот раз все было лучше? — выпалила она неожиданно для себя.
— Гораздо, — ухмыльнулся он.
— Прекрасно. В таком случае нам больше нет необходимости целоваться, — твердо заявила Элизабет. — Теперь, если у меня возникнет такое желание, сэр, я знаю, что делать.
Бэн расхохотался:
— Воображаете, что это все?
— А что, может быть еще что-то?
— Есть и другие ласки, — обольстительно улыбнулся он.
— Садитесь за стол, Бэн Маккол, слуги принесут вам завтрак, — сухо распорядилась Элизабет. — Сегодня у нас много дел. Что же до ласк… забудьте об этом. Поцелуй был достаточно откровенен, а я не так глупа: новые поцелуи ведут к ласкам, новые ласки — к соитию. Я не позволю погубить свою невинность и репутацию какому-то мужчине, не говоря уже о грубых шотландских горцах. Пошлите за мной Альберта, когда решите, что пора ехать.
Она поднялась и вышла из зала.
Бэн широко улыбнулся ей вслед и, сев за стол, покачал головой. Что с ним творится, черт возьми? Почему он ведет себя как последний глупец? Эта девушка — богатая наследница и стоит куда выше таких, как он. И все же он умирал от желания коснуться ее светлых волос. Должно быть, они чистые и мягкие. И она тоже чистая, к тому же пахнет клевером и только что скошенной травой. У него пьяно кружилась голова, когда он несколько секунд держал ее в своих объятиях.
Он вонзил ложку в горячую кашу. Нужно взять себя в руки и одуматься.
Бэн мрачно нахмурился.
Тем временем Томас Болтон из своего укромного уголка наблюдал всю сцену между Элизабет и Бэном. В какой-то момент он даже хотел вмешаться. Но Элизабет, очевидно, и сама, без посторонней помощи, оказалась вполне способна укротить резвого молодого шотландца. Сознание это грело душу лорда Кембриджа, поскольку его племяннице, несомненно, придется столкнуться с подобными ситуациями при дворе. Приятно видеть, что знаки внимания со стороны джентльменов не могут сбить ее с толку. Правда, Бэна Маккола трудно назвать джентльменом. Элизабет права: он дерзок и даже нагл.
— Доброе утро, дорогой мальчик, — проговорил Томас, делая вид, будто только что вошел. — Надеюсь, вы хорошо спали? Тихие зимние ночи прекрасно располагают к отдыху, не находите?
Подошедший слуга вопросительно взглянул на него.
— Нет, нет, я уже позавтракал, — отмахнулся Томас и, повернувшись к Бэну, осведомился: — Какие планы у вас и моей обожаемой девочки сегодня, сэр?
— Кажется, мы собирались проверить отары на дальних пастбищах, — ответил Бэн. — Вы поедете с нами, милорд?
— Сапоги Господни, мальчик мой, нет! Знаю я эту позднюю зиму, когда ждешь приближения весны! Конечно, солнце ласково греет спину, но сырость пробирается в самые кости. Поездки верхом в такую погоду не для стариков вроде меня! — энергично запротестовал Томас.
— И все же вы собираетесь ехать на юг, в Лондон, в самый разгар дождей, — напомнил Бэн.
— И не говори, дорогой мальчик. — Томаса передернуло. — Только ради Розамунды и ее дочерей я готов предпринять столь неприятную поездку. Однако, в конце концов, мы прибудем ко двору в мае, когда погода стоит чудесная. Май — любимый месяц короля. Каждый день — это праздник, заполненный играми, пирами и развлечениями. Мы будем жить в Гринвиче, а там так хорошо! Вы ведь никогда не были на юге. Не так ли, дорогой мальчик?
— Южнее Фрайарсгейта я нигде не бывал.
— Мастер Маккол, хозяйка велела передать вам, чтобы вы немедленно шли на псарню, — объявил возникший у стола Альберт.
— На псарню? — удивился Томас.
— Элизабет сказала, что отдаст мне одного из щенков шотландской овчарки. Наверное, хочет, чтобы я на него посмотрел, — пояснил Бэн и, встав из-за стола, поклонился лорду Кембриджу. — Прошу меня извинить.
Он поспешил выйти во двор и нашел Элизабет на псарне, в окружении целой своры собак различных пород, очевидно, ее обожавших. Она держала в руках довольно большого щенка с шелковистой черно-белой шерстью.
— Нравится? — спросила она. — Самый большой из помета Флоры. Это собака Тэма, и он уже стал натаскивать этого малыша. Как вы его назовете?
— У меня никогда не было своей собаки, — медленно произнес Бэн. — Думаю, я назову его Фрайаром, в честь Фрайарсгейта.
Он протянул руку, позволил щенку ее обнюхать и погладил по голове.
— Мы с тобой станем хорошими друзьями, Фрайар.
— Сегодня мы возьмем его с собой, — решила Элизабет. — Идемте! Лошади уже ждут, Я приказала оседлать их, перед тем как отправилась на псарню.
— Он слишком маленький, чтобы бежать за лошадьми, — запротестовал Бэн.
— Знаю. Положите его на седло. Он должен привыкнуть к вам, к вашему запаху и звуку голоса. Тэм продолжит его натаскивать, а когда Фрайар обучится основам, тренировку продолжите вы. Прежде всего он обязан повиноваться вам.
