Но конечно, это ей не удалось. Воспоминания жили в ней, стали частью ее души. Обрамляли каждую мысль о будущем, каждую надежду на то, какой должна стать ее жизнь. И она невольно сравнивала их с безнадежным унынием ее нынешнего существования.
Не находя себе места, она встала и стала мерить шагами комнату, от двери к окну и обратно. Да, ее существование жалкое, но ведь все может измениться. Скоро у нее будет достаточно своих денег, чтобы сбежать. Каждое утро она делала подсчеты вчерашних операций и брала немного, чтобы не возбуждать подозрений. Генерал, хоть и был безобразно жаден, охотно передоверял ей утомительную бухгалтерскую работу. Он ни за что не сознался бы, что она гораздо умнее и способнее его в подобных сложных делах, и громко рассуждал, что обязанность женщины — вести домашние счета. Серена с ним не спорила.
Но он украл у нее деньги матери, большую сумму, которая должна была перейти к Серене по достижении совершеннолетия. Все состояние таинственно исчезло. Сначала Серена винила доверчивость матери, неспособность видеть ни в ком дурное, но в глубине души знала, что леди Элинор смертельно боялась второго мужа. Она ни в чем ему не возражала, даже если это означало, что дочь останется нищей и в лапах генерала.
Серена остановилась. Не стоит растравлять себя горечью воспоминаний. А прогнать их можно, только если что-то делать.
Она надела шляпку и ротонду и спустилась вниз по черной лестнице, чтобы не встретиться с отчимом. Напольные часы в вестибюле пробили четыре раза. Дом откроется для посетителей еще через четыре часа.
Фланаган, дворецкий, которого генерал унаследовал от матери Серены, появился откуда-то из кухни. Вернее, материализовался, как всегда, когда Серена была рядом.
— Снова уходите, леди Серена? — спросил он с явным неодобрением.
— На Сент-Джеймс-плейс. Прогуляться.
— Одна, миледи?
— Да, Фланаган. Я не стану отходить далеко от дома. — Она льстиво улыбнулась. — Вы прямо как мать-наседка, Фланаган. И я ценю вас за это. Но поверьте, ваши опасения совершенно напрасны.
— Если вы так считаете, миледи… — Он придержал ей дверь. — А если генерал спросит?
— Скажите, что я отдыхаю у себя в комнате. И что у меня разболелась голова. Меня не будет с полчаса.
Она вышла и быстро направилась к Сент-Джеймс-стрит.
Себастьян прибыл в Блэкуотер-Хаус на Аппер-Брук-стрит, как раз когда брат шел по улице с противоположной стороны. Он задержался у крыльца, ожидая Джаспера.
— Себ! Вот так сюрприз! Я ожидал тебя! — помахал рукой Джаспер.
— Значит, ты ясновидящий, — объявил Себастьян ухмыляясь. — Если я не вовремя, приду позже.
Быстрый осмотр сказал Джасперу о настроении брата куда больше, чем тот думал. Джаспер вообще был человеком наблюдательным, и очень немногое ускользало от его взора. Возможно, близнецы очень удивились бы, узнай они, какие подробности их жизни известны брату.
Джаспер дружески хлопнул Себа по плечу:
— Ничуть! Я ничем не занят. И всегда рад тебя видеть, как ты знаешь. А где Перри?
— Как тебе известно, Джаспер, мы не приклеены друг к другу, — буркнул Себастьян, ожидая, пока брат откроет дверь своим ключом.
— А в детстве были, — возразил Джаспер, распахивая дверь. — Стоило только увидеть одного, как становилось ясно: второй где-то поблизости.
— Полагаю, что так, — смягчился Себастьян. Когда-то они с Перри действительно были неразлучны.
Себастьян оглядел вестибюль.
— А прекрасная Кларисса дома?
— Нет, увезла своего шалопая-братца за покупками. После Рождества он едет в Харроу, где, надеюсь, встанет на путь исправления.
Джаспер покачал головой, но сказал Себастьяну правду. Он знал, что тот очень любит Френсиса, младшего брата жены.
— А, Крофтон! — приветствовал Джаспер дворецкого. — Мы будем в библиотеке. Там есть кларет?
— На буфете, милорд.
— Кларет? Из погребов Блэкуотера?
Себастьян последовал за братом в скромно обставленную, но уютную библиотеку. Несмотря на появление в доме леди Блэкуотер, парадные комнаты использовались редко. Джаспер заявлял, что содержать их открытыми очень дорого, и Кларисса не спорила. Главный салон использовался для приема гостей, а они довольствовались библиотекой, маленькой столовой, гостиной Клариссы и смежными спальнями. Слуг тоже было ровно столько, сколько требуется. Конечно, когда будет получено наследство виконта Бредли, все изменится… если, конечно, братья умудрятся выполнить условия завещания старика.
На вопрос брата Джаспер с сожалением покачал головой.
— Последним, кто пополнял погреба, был наш дед. Но и этот кларет довольно сносный.
Он поднял графин к свету:
— Кто знает, если мы сможем угодить дядюшке Бредли, вероятно, погреба Блэкуотера увидят лучшие сорта вин.
Он налил кларет в бокалы и протянул один брату.
— Мне бы не хотелось считать, что это просто дружеский визит…
Он сел, скрестил ноги и вопросительно уставился на брата.
— И да, и нет, — тихо признался Себастьян. Пригубив вина, он одобрительно кивнул и уставился в выцветший ковер.
— Помнишь леди Серену Кармайкл?
Выражение лица Джаспера не изменилось, хотя внутренне он насторожился.
— Разумеется, — обронил он бесстрастно. — А в чем дело?
Себастьян поскреб подбородок.
— Возможно, ты не забыл, какие отношения были между нами.
— Да, и еще помню, что это плохо кончилось.
— Так вот, они с отчимом вернулись в город и держат игорное заведение на Пикеринг-плейс. Очень высокие ставки, совершенно другой класс по сравнению с предыдущим заведением на Чарлз-стрит.
Джаспер уставился на брата поверх краев бокала.
— Я слышал о новом игорном доме, но понятия не имел, что его владельцы — Хейуорд и его падчерица.
— Я и сам не знал, пока не оказался там.
— Полагаю, если бы знал, избегал бы это заведение как чумы.
— Именно, — вздохнул Себастьян, уставившись в огонь.
Джаспер снова наполнил бокал и немного выждал, прежде чем осторожно спросить:
— Что же случилось?
Себастьян тряхнул головой, словно пытаясь ее прояснить.
— Тогда ничего, но дьявол столкнул нас сегодня утром. И я понял, что мы не можем жить в городе, без того чтобы случайно не встретиться.
Джаспер безмятежно глотнул вина.
— Да, вижу, что ситуация достаточно неловкая.
— Слабо сказано! — взорвался Себастьян. — Стоило мне увидеть ее, как все вернулось!
Он рассеянно провел рукой по волосам, едва не сорвав черную бархатную ленту.
— Я вспомнил все. Каждую мелочь, все, что любил, все, что сводило меня с ума. И горечь, гнев… — Он покачал головой, словно пытаясь найти нужные слова, и продолжил: — Я думал, что забыл о ней. Да разве могло быть иначе, после того как она со мной обошлась? Но теперь… теперь… не знаю… Я больше не в силах снова пройти через это…
