– Я знаю. Я опомнился и повернул бы назад, если бы он не потребовал, чтобы мы помогли раненым солдатам. По его настоянию мы переносили покалеченных в карету, столько, сколько она могла вместить, и отвозили в полевой госпиталь. До наступления темноты Альфред не покладая рук трудился. Он снова и снова рисковал жизнью, вытаскивая раненых из-под огня вражеской артиллерии.
Берк замолчал, его лицо подернулось печалью, взгляд затуманился, и он опустил глаза. Когда Гришем схватил ножку бокала и сжал ее побелевшими пальцами, Кэтрин чувствовала, как невольно ею овладевает сочувствие к этому человеку – за то, что он пережил такой кошмар.
А Альфред погиб.
– Так что же произошло? – шепотом спросила она. – Я бы хотела узнать, что было дальше.
Берк медленно поднял глаза. Кэтрин смотрела на него, потрясенная болью и отвращением, которые были в его взгляде. Она не знала, что и подумать. Не преуменьшил ли он свою роль в спасении жизни людей? Был ли он героем или негодяем? Она сидела на краешке стула, с нетерпением ожидая конца повествования.
– Мадам? – Держа в руках серебряный поднос, в дверях появился дворецкий. – Я принес письмо от леди Боуфорт.
Лорена с покрасневшими глазами отмахнулась от него салфеткой:
– Не сейчас, Хэмфри.
– Ее лакей сказал, что это очень срочно.
– Ну ладно. – Лорена взяла с подноса послание. – Прошу извинить меня, милорд. Ее милость – мой близкий друг.
Лорена сломала восковую печать и развернула записку. Глаза ее округлились, а лицо покрылось смертельной бледностью. Руки ее задрожали, лист выскользнул из пальцев и опустился на пустую десертную тарелку.
Кэтрин забеспокоилась:
– Что-то случилось? Вам плохо?
– Что пишет ее милость? – спросила Присцилла. – Очень надеюсь, что она не приглашает нас на еще один скучный домашний спектакль.
У Лорены был такой вид, как будто она увидела привидение. Женщина резко поднялась с места, сделала несколько неуверенных шагов и рухнула на пол в глубоком обмороке.
Поверженная хозяйка оказалась тяжелее, чем он ожидал. Стиснув зубы, Берк поднял Лорену. Мертвая овца была бы не тяжелее. От напряжения заныла старая рана на груди. Хорошо хоть ее ровное дыхание убеждало, что это всего лишь обморок.
– Мама! – в испуге отшатнулась от нее Присцилла. – О, мама, вы умерли?
– Это нервный припадок, – с интересом посмотрела на мать Пруденс. – Я никогда не видела ее такой возбужденной.
Не обращая на них внимания, Берк обратился к Кэтрин, которая стояла рядом. На ее лице застыла тревога.
– Куда ее отнести?
– Идите за мной. – Повернувшись, Кэтрин быстро направилась к двери, близнецы и Фабиан поспешили следом.
Берк нес обмякшее тело Лорены, ее рот был широко раскрыт, и она не открывала глаза. Мощная грудь прижималась к его рубашке. Запах терпких духов, смешанный с тяжелым запахом тела, вызывал отвращение.
Кэтрин ввела его в утреннюю комнату, Берк осторожно опустил свою ношу на красный бархатный диван. Кэтрин подсунула под голову свекрови вышитую подушку.
– Сходите на кухню к миссис Эрншо за нюхательной солью, – попросила она Фабиана.
– Д-да. – Молодой человек выбежал из комнаты.
– О, это ужасно! – ломая руки, сказала Присцилла. – Я не знаю, что делать.
Пруденс прижала руки ко лбу:
– Милорд, у меня самой кружится голова. Поддержите меня, чтобы я не упала.
Берк схватил резной стул и подвинул его.
– Наверное, вам лучше сесть.
Удивленно вскрикнув, она плюхнулась на жесткое сиденье, обиженно надула губы и с упреком посмотрела на лорда.
Кэтрин расстегнула накрахмаленный кружевной воротник платья Лорены. Затем взяла салфетку и начала обмахивать побелевшее лицо свекрови.
– Вот так, – тихо говорила она. – Я поухаживаю за вами.
Нежность в ее голосе вызвала в памяти Берка другую картину – его мать ухаживает за ним, еще маленьким мальчиком, когда он лежит в лихорадке. Он чувствовал прикосновение ее прохладных пальцев к его пылающему лбу и слышал ее голос, напевающий колыбельную…
Сердце сжалось от боли. Это было в детстве, еще до страшной гибели Колина. Еще до того, как Берк потерял материнскую любовь и уважение отца.
«Жалкий трус!»
Он почувствовал, как похолодели руки. В висках застучало. Он заставил себя опереться локтем о каминную полку и принять позу спокойного равнодушия. Черт бы побрал эту любовь! Это никому не нужное чувство, приносящее только горе. Взять хотя бы Кэтрин Сноу. Какую глупость совершает она, заботясь о своей свекрови. Старая стерва будет по-прежнему издеваться над ней.
В комнату с развевающимися волосами вбежал Фабиан. Взяв у него бутылочку, Кэтрин вынула пробку и помахала флакончиком перед носом Лорены.
Та сделала вдох и закашлялась, замотав головой и пытаясь избавиться от запаха нашатыря. Наконец открыла глаза и оттолкнула Кэтрин.
– Что ты делаешь? Хочешь отравить меня?
– Нет, мадам. Лежите спокойно. Вы пережили шок.
Тихий голос Кэтрин, казалось, успокоил Лорену. Она лежала с полузакрытыми глазами, ее груди поднимались и опускались как два сливовых пудинга.
– Шок, – пробормотала она. – Да… шок.
Теперь, когда она пришла в сознание, дочери подошли ближе.
– Мама, а что такого написала леди Боуфорт? – спросила Присцилла.
– Да, расскажи нам, – присоединилась к ней Пруденс, чуть не подпрыгивая от возбуждения. – Должно быть, что-то совсем ужасное.
Лорена слабо кивнула, ее двойной подбородок дрожал.
– У нее украли драгоценности. В дом забрался грабитель.
– У нее было всего несколько пустяковых вещиц, – презрительно фыркнула Присцилла. – Не понимаю, почему ты упала в обморок от этой новости.
– Не от этого. Разговор о дорогом Фредди расстроил меня. Скорбь о моем милом мальчике подкосила…
Лорена громко зарыдала, прикрываясь платком.
Берк сжал кулаки. Ему не следовало рассказывать о Ватерлоо. Или расписывать Альфреда как героя. Даже если он делал это, желая удовлетворить собственную потребность найти разумное объяснение своим видениям.
– Вам надо отдохнуть у себя наверху, – сказала Лорене Кэтрин. – Лорд Торнуолд, могу я попросить вас помочь нам еще раз?
Берк, словно не заметив умоляющего выражения ее глаз, махнул рукой в сторону Фабиана:
– Не сомневаюсь, присутствие родственника в спальне дамы было бы более уместно.
– М-м-мое?
– Вы сильный человек. Пусть она обопрется о вас.
Фабиан расправил покатые плечи и неловко обхватил рукой Лорену. С поджатыми губами, она казалась старой и подавленной. Он вывел ее из комнаты, Кэтрин и Присцилла вышли следом за ними.
Пруденс задержалась, на ее пухлых губах играла чуть заметная улыбка.
