— Весьма похвально! — пробормотал герцог.
Они спустились еще на несколько ступенек, и леди Маккерн сказала:
— А вот это самая романтичная пара среди наших предков.
— Почему романтичная? — тут же заинтересовалась Бина.
— Во время восстания сорок пятого года глава клана Маккерн, изображенный на этом портрете, заключил соглашение с Англией, по которому всем членам его клана даровалась неприкосновенность.
— А его жена? — спросила Бина.
— Джин Росс была его соседкой. Англичане обнаружили, что она шпионила против них. Ее привели сюда, в родовой замок, и приговорили к смерти!
— А что было потом? — У Бины загорелись глаза.
— Когда после суда ее собрались увести из зала, глава клана сэр Ангус Маккерн, с первого взгляда очарованный ее красотой, поднялся со своего места и заговорил.
— И что же он сказал? — затаив дыхание, спросила Бина.
— Он сказал: «Вы не имеете права убивать эту женщину — она моя жена!»
— И это спасло ее? — удивилась Бина.
— Ну конечно же, — ответила леди Маккерн. — Англичане ведь даровали сэру Ангусу и его клану неприкосновенность.
— Но разве они потом не узнали, что эта девушка вовсе не была женой сэра Ангуса?
Леди Маккерн засмеялась:
— Бина, не может быть, чтобы вы так плохо знали наши обычаи! Брак путем объявления себя мужем и женой в присутствии свидетелей считается совершенно законным в Шотландии, и как только сэр Ангус произнес эти слова, прелестная Джин Росс стала его полноправной супругой.
Последовала небольшая пауза, и Бина почувствовала, как герцог замер, словно окаменев.
— Я уверена, что его светлость знаком с нашими шотландскими законами, — продолжала леди Маккерн. — Например, если бы вы с Биной не были женаты перед тем, как пересекли порог нашего дома, то теперь вы стали бы законными супругами.
В глазах леди Маккерн светилось злорадство, словно она догадывалась об истинном положении дел.
Ни Бина, ни герцог не произнесли ни слова, пока не подошли к входной двери.
— До свидания, Бина, — сказала леди Маккерн. — Было очень приятно принимать у себя вас и вашего мужа. Я надеюсь, когда вы снова приедете в Шотландию, то обязательно погостите у нас.
— Вы очень добры, — пробормотала Бина.
Герцог обменялся рукопожатием с сэром Эваном и с леди Маккерн. Он также выразил свою благодарность, а потом они с Биной сели в экипаж. Им под ноги тут же положили горячие грелки, а на колени накинули меховые полости. Хайман щелкнул кнутом, и карета тронулась с места.
Герцог молчал. Бина осторожно бросила на него взгляд из-под ресниц. Он сидел, сурово поджав губы и выставив вперед подбородок, и было видно, что он просто в бешенстве.
Через некоторое время, словно не в состоянии больше выносить это ледяное молчание, Бина произнесла еле слышно, почти шепотом:
— Простите… меня.
Герцог не ответил. Он с трудом сдерживал ярость. Никогда в жизни ему так не хотелось ударить кого-нибудь или грубо выругаться.
Ему с трудом верилось, что он, твердо решивший на всю жизнь остаться холостяком, неожиданно оказался связанным узами брака с девицей, о которой ничего не знал и которая вызывала у него лишь крайнее раздражение.
От бессильной злобы у него потемнело в глазах. Он испытывал почти непреодолимое желание схватить Бину за плечи и как следует потрясти. Но холодный, логический ум, до сих пор руководивший всеми его поступками, подсказывал ему, что этим он ничего не добьется.
Того, что произошло, исправить было нельзя, по крайней мере в данный момент, и хотя герцог подозревал, что должна быть какая-нибудь лазейка в законе, позволяющая выпутаться из создавшегося положения, сейчас он мог думать лишь о том, что напротив него сидит его законная жена — герцогиня Уорминстер.
Герцог выглядел таким свирепым и мрачным, что Бина, испугавшись, не решалась нарушить молчания. Она не привыкла к такому бурному выражению эмоций.
Отец ее был весьма суровым человеком, который после смерти жены почти не общался со своей дочерью, разве что обменивался с ней редкими замечаниями. Другие на ее месте впали бы в уныние от того образа жизни, который вынуждена была вести Бина. Но присущие ей жизнерадостность и яркое воображение помогали девочке справляться с тягостным одиночеством.
Дом ее отца располагался в самом центре огромного поместья, и ближайшая деревня находилась на расстоянии трех миль. Бине не с кем было даже поговорить, за исключением слуг, многие из которых жили у них еще при ее дедушке. Лишенная общения, она населяла окружающий мир своими фантазиями.
Страстно мечтая о приключениях, Бина пыталась превратить самое незначительное происшествие в настоящее событие. Первый весенний цветок приводил ее в бурный восторг. Сильный ветер, дувший с болота, перерастал в ее воображении в тайфун, который мог снести крышу с их дома, оставив их дрожать в своих кроватях. Отправляясь на прогулку верхом, Бина представляла себя в роли какого-нибудь своего предка, спешащего на бой с англичанами, а возвращаясь домой, становилась дочерью главы клана, спасающейся от викингов, которые собираются похитить ее и увезти за море.
Отец настаивал на том, чтобы Бина получила хорошее образование. Свободные от занятий часы она проводила за чтением, и, естественно, больше всего ее воображение пленяли рыцарские романы.
Она сразу же представляла себя в роли героини и вместо нее переживала все приключения, издавала каждый вздох, проливали каждую слезу. А если, как это часто случалось, героиня умирала по причине разбитого сердца, Бина сама чувствовала себя так, словно ее жизнь закончилась.
Если бы герцог знал обо всем этом, он понял бы, чем обуславливалась ее страсть к преувеличениям и любовь к драматическим эффектам.
Но ничто в прочитанных ею романах не подготовило Бину к тому моменту, когда она будет сидеть в подпрыгивающей на ухабах карете рядом с человеком, который совершенно явно находился в состоянии такого бешенства, что с трудом сдерживал себя.
Ей очень хотелось оправдаться, объяснить ему, что она действительно совсем забыла о существующем в Шотландии законе, согласно которому можно вступить в брак путем публичного объявления себя мужем и женой, хотя, безусловно, и слышала, и читала о нем.
Когда она представляла герцога как своего мужа, ей всего лишь хотелось выиграть время, чтобы выпутаться из неловкого положения. Как иначе она могла объяснить тот факт, что оказалась в сломанной карете наедине с молодым человеком?
Опыт ее светской жизни и общения с представителями противоположного пола ограничивался тремя месяцами, проведенными прошлым летом в Эдинбурге, куда отец отвез Бину после ее семнадцатого дня рождения, чтобы провести там сезон.
