— Ты его явно не любишь.
— Я нисколько не удивилась тому, что он так меня обхаживал, — сказала Черил.
— Почему?
— Ты что, не понимаешь, как он радовался папиной гибели?
— Черил, что ты такое говоришь! — вырвалось у Мелиссы. — Почему ты так думаешь?
— Да потому что теперь он стал предполагаемым наследником дяди Серджиуса, — ответила Черил. — Папа всегда говорил, что Джервес страшно рад тому, что я — единственный ребенок, к тому же еще и девочка! Как-то раз он сказал маме: «Если ты сумеешь подарить мне сына, то рухнут надежды Джервеса занять место Серджиуса».
— И все равно я не могу поверить, будто мистера Джервеса радует, что твой отец погиб при таких трагических обстоятельствах, — отозвалась Мелисса, но тут же вспомнила: при том, что Джервес Байрам выразил Черил соболезнование, особого сочувствия в его голосе не прозвучало.
— Почему твой дядя так и не женился? — поинтересовалась она. — Он ведь еще довольно молод.
— Он всего на год старше папы, — ответила Черил. — Дай-ка подумать. Когда я родилась, папе было восемнадцать. Значит, сейчас ему было бы тридцать пять, а дяде Серджиусу должно быть тридцать шесть. Погоди, ты его еще не видела! Мне он всегда кажется таким же старым и отвратительным, как сам дьявол!
— Черил, ты не должна так говорить! — запротестовала Мелисса.
Как это не похоже на Черил — к кому бы то ни было выказывать неприязнь, думала Мелисса. Но ей были понятны враждебные чувства подруги к родственникам отца за то, что те так обошлись с ее родителями. И все-таки такое предубеждение не только в отношении герцога, но и других родичей отца в будущем не сулило ничего хорошего.
Интересно, подумала Мелисса, встретят ли они в Олдвикском дворце Джервеса и будет ли он теперь, когда у Черил появилось собственное состояние, усиленно ее обхаживать?
— Да, Джервес рад тому, что умер мой дорогой папочка, — задумчиво проговорила Черил. — Любопытно, теперь, когда он стал предполагаемым наследником, даст ли ему дядя Серджиус еще денег? Вечно ему грозит долговая тюрьма. Однажды он даже попытался одолжить пятьсот фунтов у папы.
— Ну и как, дал ему твой отец денег? — полюбопытствовала Мелисса.
— Наверное, дал, — ответила Черил. — Потому что, когда мама спросила его об этом, он уклонился от ответа. Да ты и сама знаешь, каким он был щедрым человеком. Но я помню, как он тогда сказал: «Давать Джервесу деньги — все равно что лить воду в Ниагарский водопад. Он умеет только тратить».
— И все-таки бедному человеку приходится нелегко, — проговорила Мелисса.
Она вспомнила множество случаев, когда они с матерью не могли себе позволить купить что-то нужное. Припомнилось ей и то, как часто чертыхался ее отец, вынужденный отказаться от покупки породистой лошади из-за отсутствия денег.
Но теперь это дело прошлое, с болью в сердце подумала Мелисса. Теперь ее отец сможет купить любую понравившуюся ему лошадь — если позволит Хестер.
Тяжело было думать о том, что отцу приходится подчиняться подобной женщине лишь потому, что она богата.
Впрочем, Мелисса тут же философски рассудила: ничто не совершенно в этом мире. Наверное, поэтому жизнь так похожа на удивительное приключение, в котором ничего невозможно предугадать.
Утром, когда Черил и Мелисса спустились вниз, Джервеса Байрама нигде не было видно. Девушки не усмотрели в этом ничего удивительного, так как мистер Хатчинсон объяснил, что торопиться им некуда и можно выехать в десять утра.
Около полудня они остановились для легкого ленча, после чего ехать до Олдвикского дворца осталось чуть более полутора часов.
С каждой милей Черил нервничала все сильнее.
Сначала она говорила о Чарльзе, о том, что ничуть не сомневается: как только дядя с ним познакомится, он сразу согласится на их свадьбу. Затем, словно даже для нее самой это звучало неубедительно, Черил притихла и стала молча смотреть прямо перед собой, — как поняла Мелисса, она все сильнее впадала в панику.
Мелиссе тоже было не по себе. Тем не менее она не переставала с любопытством думать о дворце. За прошедшие годы, она столько о нем слышала и давно жаждала увидеть его собственными глазами.
Пусть лорд Рудольф не жаловал родственников и не желал иметь с ними ничего общего, но он прекрасно знал многовековую историю своего рода и гордился деяниями предков.
Мелисса помнила, как он рассказывал им с Черил историю Олдвикского дворца.
— В Англии частным лицам принадлежит только несколько дворцов, — говорил он. — Самый известный из них, разумеется, Бленхеймский дворец[5], выстроенный благодарной нацией для герцога Мальборо в 1705 году.
Бакдонский дворец в Хантингдоншире восходит к XII веку, тем не менее он моложе Олдвикского: Олдвикский дворец являлся еще резиденцией королей Байрамбрии задолго до прихода норманнов в Англию.
— Тогда он, верно, был не таким огромным, как сейчас, — заметила Черил.
— Конечно, — согласился с ней отец. — Думаю, это была всего лишь маленькая крепость для защиты от захватчиков из других земель, постоянно воевавших друг с другом.
Нынешний дворец построен в царствование Елизаветы I одним из ее самых любимых придворных. Она-то и дала позволение сохранить за новым зданием древнее название «дворец». К тому же хоть здание достраивалось каждым последующим поколением, но в целом оно выглядит примерно так же, как и во времена Тюдоров.
Лорд Рудольф рассказывал Черил о сказочных сокровищах, находящихся во дворце. Мелисса слушала его с большим интересом, но ей трудно было представить себе то, чего она не видела воочию.
С другой стороны, Черил, побывавшая во дворце, отнеслась к увиденному без особого внимания. Еще меньше ее занимала история предков, которые на протяжении всех прошедших веков вели сражения и битвы, дабы сохранить свои владения и удержаться у власти.
Мелиссе было ясно одно: гордость — фамильная черта рода Байрамов. Именно поэтому они так разгневались на лорда Рудольфа, когда разразился скандал, вызванный его побегом с девушкой, не равной ему по положению. Гордость же не позволила лорду Рудольфу после возвращения в Англию просить прощения или стараться вернуть расположение отца.
Видимо, та же гордость, думала Мелисса, помешала двум братьям сблизиться вновь. Герцог поступил совершенно правильно, взяв на себя заботы о племяннице, и ей, Мелиссе, нужно постараться настроить подругу по отношению к дяде более дружелюбно.
— Черил, дорогая, — сказала она после ленча, когда начался последний этап их путешествия, — очень тебя прошу, держись с дядей приветливее. Если ты начнешь ему перечить, он может отказаться даже слушать тебя, когда ты будешь просить позволения выйти замуж за Чарльза. В том, что касается тебя, у него могут быть другие планы.
