Тереза Медейрос - Укротительница привидений

Сердце Лотти болезненно сжалось, когда Стерлинг попытался улыбнуться в ответ на эти слова.

– Я знаю, милая, – сказал он. – А теперь ложись спать, пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше.

«…пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше».

Эти последние слова Стерлинга не шли у Лотти из головы и не давали ей уснуть. Она не могла отделаться от мысли, что Стерлинг может совершить что-то ужасное. После того как все в доме стихло и Джордж проводил мисс Тервиллиджер до ее коляски, а двое слуг отнесли Гарриет в приготовленную для нее спальню, Лотти выскользнула за дверь своей комнаты и пошла по коридору, скупо освещенному притушенными на ночь лампами, стараясь ступать как можно тише.

Дверь нижней гостиной была приоткрыта, и Лотти подкралась ближе, чтобы лучше слышать, что происходит.

Стерлинг сидел за секретером и быстро писал что-то на листе почтовой бумаги.

Лаура стояла позади с грустным лицом.

– Мы выкрутимся, правда? – негромко спросила она мужа. – Кроме того, лорд Оукли совсем не тот человек, которого мы хотели бы видеть мужем Лотти. Да что мы знаем о нем, если не считать написанного в бульварных газетках?

– Некоторые свято верят в то, о чем написано в газетах, – коротко ответил Стерлинг.

«Интересно, помнит ли сам Стерлинг, что писали газеты о его браке? – подумала Лотти. – Помнит ли о том сколько шума было поднято из-за того, что сам Девонбрукский Дьявол вдруг решил отдать руку и сердце сироте какого-то университетского преподавателя? И как они при этом раздували каждую, самую мелкую, деталь?»

– Может быть, даже к лучшему, что он отказался сделать предложение, – сказала Лаура. – И как можно принуждать Лотти выходить замуж за человека, который ее не хочет?

«Здесь она не права, – подумала Лотти. – Хайден Сент-Клер очень хотел меня. Только не в жены».

– За человека, который не любит и никогда не сможет полюбить ее? – продолжала настаивать Лаура.

Стерлинг обмакнул перо в чернильницу и ответил, не переставая писать:

– Многие долгие и успешные браки строились на еще более зыбком фундаменте.

– Но не наш, – мягко напомнила ему жена. – И не брак Теина и Дианы. Или даже Куки с Доуэром. Мы с тобой всегда учили Лотти, что брак может быть основан только на любви. Ты понимаешь, насколько жестоко будет заставить ее провести остаток жизни без этого чувства? – Лаура погладила напряженные плечи Стерлинга. – Почему бы нам не уехать на время в Хартфордшир? Прямо завтра утром? Нам всегда было так хорошо там. Пройдет время, и новые скандалы смоют у всех воспоминания о том, что сегодня произошло между Лотти и маркизом.

– Время ничего не изменит, – ответил Стерлинг погладив ладонь жены, лежащую у него на плече. – Боюсь, что память о том, что случилось, останется надолго. И Хайдену Сент-Клеру это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. А к нашему порогу вскоре потянутся не слишком разборчивые джентльмены, будь то в Лондоне или Хартфордшире. Они будут бормотать что-то о нашем затруднительном положении. Они будут предлагать Лотти свое участие, протекцию. Но ни один из них не предложит ей своего уважаемого имени.

Лаура горестно покачала головой.

– Неужели у нее не может быть иного будущего? – спросила она.

Стерлинг свернул лист, капнул на него воск и приложил свою печать.

– Может. Но только в том случае, если я позабочусь об этом.

Он поднялся и несколько раз резко дернул шнур колокольчика, висевший над секретером.

Услышав в коридоре шаги дворецкого Эддисона, Лотти отпрянула в сторону, чтобы пропустить его, оставаясь при этом незамеченной. По внешнему виду Эддисона невозможно было заподозрить, что он только что поднялся с постели. Лотти давно подозревала, что дворецкий спит не раздеваясь, прямо в своих отутюженных брюках, накрахмаленной сорочке и черном сюртуке.

– Вы звонили, ваша светлость? – громко спросил Эддисон.

Стерлинг повернулся, держа в руках два запечатан-письма, совершенно одинаковых с вида.

– Я хочу, чтобы эти письма были немедленно доставлены адресатам, – сказал он.

Лотти нахмурилась, недоумевая, что это за письма, которые необходимо доставить прямо посреди ночи. Она покосилась на каминные часы. Нет, точнее будет сказать, перед рассветом.

Лаура схватила мужа за руку и дрожащим голосом спросила:

– Что ты собираешься делать, Стерлинг?

– То, что обязан, – ответил тот, осторожно отводя руку жены. – Эддисон!

– Слушаю, ваша светлость.

– Я также хочу, чтобы к утру были проверены мои пистолеты.

Лотти прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть.

Эддисон невозмутимо поклонился и спокойно ответил:

– Да, ваша светлость. За этим я прослежу лично. С этими словами дворецкий взял письма и вышел из гостиной, оставив Лауру наедине с мужем.

– Ради всего святого, скажи, что происходит? – воскликнула она.

Стерлинг хладнокровно закрыл чернильницу, убрал в секретер чистую бумагу, воск и ответил:

– Чтобы защитить честь своей золовки, я вызвал лорда Оукли на дуэль, а Теина попросил быть моим секундантом.

– Ничего не выйдет. Диана не допустит этого! – яростно затрясла головой Лаура. – И я тоже не допущу.

Стерлинг деловито оперся ладонями о стол, продолжая стоять спиной к жене.

– У всех нас нет иного выбора, включая тебя! – воскликнул он.

– Это безумие, Стерлинг! – ответила Лаура, и по щекам ее потекли слезы. – Ты знаешь, как я люблю свою младшую сестру, но ты сам не раз говорил, что поздно исправлять ее характер. Что ты этим хочешь доказать?

– Что она стоит того, чтобы стреляться из-за нее.

– И умереть? – вцепилась Лаура в рукав Стерлинга.

– Да, – хладнокровно ответил он.

Лаура окинула мужа долгим взглядом, сдалась, поникла, а Стерлинг обнял жену и нежно погладил по голове.

Лотти осторожно выбралась в темный коридор и побрела, чувствуя себя совершенно опустошенной. Перед ней только что разыгралась драма, достойная великого романа. Драма, в которой на карту была поставлена жизнь Девонбрукского Дьявола, его жены и будущее их детей. О боже! Лотти хотелось умереть самой, лишь бы не стать причиной возможной гибели целой семьи!

Рука мужчины, застрелившего однажды на дуэли своего лучшего друга, не дрогнет, когда придется стрелять в незнакомца. Воображение Лотти живо нарисовало картину: на переднем плане – Хайден Сент-Клер с дымящимся пистолетом в руке и развевающимися по ветру темными волосами, позади него на траве лежит светловолосый Стерлинг в луже крови, и над ним рыдает безутешная Лаура. Рыдает, но при этом не сводит с Лотти своих карих глаз, в которых застыли боль и осуждение.