Капитан О'Грэди узнал мужчину, сопровождавшего Арлин Тремейн. Элиот Ноуленд — помощник губернатора и второе лицо в колонии. Когда его светлость уезжал в метрополию, он передавал Ноуленду свои полномочия.
Мужчины обменялись взглядами, не зная, как быть дальше. Наконец Элиот повел их из гавани к своему экипажу и предложил поехать к нему.
— Капитан О'Грэди, вы будете желанным гостем в моем доме. Поужинайте вместе с нами.
— Да, пожалуйста, капитан, — попросила Эрин, повернувшись к нему и вспомнив, что нужно представить О'Грэди мать.
— Нет, нет. — Он с улыбкой покачал головой, тронутый горячей встречей любящих матери и дочери. — У меня много дел на корабле…
Он поспешил незаметно удалиться, видя, как женщины, забыв обо всем, снова прильнули друг к другу.
Элиот привел женщин в свое жилище. Это был небольшой, но вполне солидный дом, сложенный из камня, завезенного из Англии. Коттедж располагался на холме, с которого открывался вид на бухту. Пока Элиот провожал их в свои апартаменты, Эрин не переставала дивиться здоровому виду матери.
— У тебя румянец на щеках и глаза блестят. По-моему, ты даже прибавила в весе. Просто не верится. И приступы прошли! Ни разу не кашлянула.
Тогда Арлин перевела глаза на Элиота:
— Скажи ей. Как ты это объяснил мне.
Он был рад стараться.
— В Англии врачи сказали, что течение болезни может измениться после перемены климата. Ваша мама рассказывала мне, как она страдала в Америке, в Виргинии. С тех пор как она приехала сюда, у нее исчезли многие симптомы, если вообще осталось что-то. Это можно приписать только здешнему жаркому и влажному климату. Благодаря ему она теперь на пути к выздоровлению.
Арлин присела на небольшую скамеечку перед окном. Угасающий день дарил восхитительное зрелище, но темнота неумолимо надвигалась, и вскоре дом стал погружаться в багровую бездну.
— Ладно, хватит обо мне. — Арлин кивком пригласила Эрин сесть рядом. — Каким чудом тебе удалось выяснить, где я? Это они дали тебе весточку? Фрисойлеры, которые помогли мне? И Райан тебя отпустил одну…
Она осеклась, потому что заметила, как Эрин изменилась в лице при упоминании имени мужа. Хорошо зная Эрин, она поняла, что тень, застлавшая глаза дочери, шла из ее страдающего сердца.
— У вас с ним что-то неладно? Скажи мне.
И Эрин рассказала все. Все, от начала до конца. Когда она умолкла, мать и дочь вновь упали в объятия друг друга.
Элиот решил, что женщинам сейчас надо выпить, чтобы снять напряжение. Он подошел к столу и взял маленький серебряный колокольчик, чтобы распорядиться насчет графина с шерри.
Через пару минут явилась служанка и вскрикнула, увидев Эрин.
Эрин тоже пронзительно закричала:
— Летти! О Боже, Летти. Я не могу поверить, что это ты.
Элиот смеялся и качал головой. Потом махнул рукой и пошел прогуляться.
Эрин пришлось повторить свой трагический рассказ теперь уже для Летти. Та поведала о своем нелегком пути на Север, а затем через Атлантику. К их разговору присоединилась Арлин, и они с головой ушли в воспоминания о своих приключениях.
Помимо шерри, Элиот позаботился и о хорошей еде. Вскоре на столе появилось наскоро приготовленное тушеное мясо. Никто из них, правда, не испытывал голода. Они не могли досыта наговориться, сумбурно поверяя друг другу свои бесконечные печали и бурно выражая радость встречи.
Затем Летти задала вопрос, который не мог не возникнуть. Эрин ждала его и ужасно боялась.
— А как моя мама? — спросила Летти.
Эрин знала, что предстоит нелегкий разговор.
— Ох, Летти… — начала она. — Мне очень жаль, но…
Можно было не продолжать. Летти и так все поняла по ее лицу и голосу. С горькими рыданиями она бросилась на руки Арлин.
— Я хотела спасти ее, как она спасла меня, — объяснила Эрин и рассказала, как Роза закрыла ее своей грудью во время зверского нападения Закери. Однако она не стала говорить, что это была не первая его попытка. Она не хотела добавлять матери лишнего горя напоминанием о жизни с этим чудовищем.
Потом она сообщила им о побеге Бена: о том, как помогала ему в начале пути и молилась, чтобы он благополучно добрался до места.
— Несчастная мама, — причитала Летти, — как она мучилась. Теперь по крайней мере она обрела покой. Больше никто не будет ее обижать.
— И всех нас тоже, — сказала Арлин с преувеличенным оптимизмом, обнимая их обеих. — Теперь мы свободны и можем начать новую жизнь. Все вместе. Давайте поблагодарим Бога и пообещаем друг другу больше никогда не вспоминать о тяжком прошлом.
Эрин хотела бы, чтобы у нее это получилось, и смела думать, что со временем, по милости неба, все забудется. Пока же ее по-прежнему преследовали боль обиды и, хотя и поблекшее, желание отомстить. Месть и любовь… Ведь она так любила его. А теперь!
Они все были так взволнованы этой неожиданной встречей, что, не замечая усталости, разошлись лишь под утро.
Летти вернулась к себе, чтобы, уединившись, предаться своему горю.
Элиот предложил Эрин лечь в спальне рядом с комнатой матери.
Эрин, утомленная и встревоженная разговорами, долго не могла уснуть. Она догадывалась, почему ее мать осталась в доме помощника губернатора Сьерра-Леоне. От нее не укрылось, как Арлин сияла в его присутствии. Они вели себя как два человека, связанные общим чувством. Эрин была почти уверена, что это так, и радовалась, что ее мать снова способна открыть сердце другому человеку. Что касается ее самой, то она знала, что дверь в ее сердце заколочена наглухо.
Под нажимом Энни усовестившиеся Эбнер и Элиза рассказали мастеру Райану все, что знали о мисс Эрин. После разговора с ними он отправился прямо к матери.
Виктория ни в чем не призналась и настаивала, что слуги лгут:
— Я велю их наказать! Как они посмели плести такую чушь! Стала бы я связываться с этой маленькой шлюхой. Неужели ты веришь, что я учила Эбнера лгать? Это абсурд!
Она сидела на диване в гостиной в ожидании приезда доктора, которого обещал прислать мистер Коули.
Райан стоял, наклонившись над ней, думая об одном: как бы не сорваться. Ему ужасно хотелось сжать пальцами ее шею и выдавить из нее правду.
— Да, я согласен, — сказал он. — Странно, что они осмелились лгать в таких серьезных вещах.
— Я… я велю их наказать, — повторила она свою угрозу. — Они намеренно вносят разлад в дом.
— Ты не тронешь их и пальцем, — твердо сказал он. — Я дал им слово. И кроме того, обещал отпустить их на свободу и оплатить проезд на Север. Я хочу навсегда избавить их от тебя и таких, как этот проклятый сукин сын Тремейн! — Он перешел на крик, рассекая воздух кулаком. — Черт возьми, говори же, что ты знаешь об исчезновении Эрин? И перестань лгать! Мне известно, что в ту ночь ты велела Элизе подмешать опий ей в чай. Потом ты научила Эбнера сказать, что я вернулся и не хочу ее видеть. По твоему приказанию он запер ее в комнате. Я также знаю, — с бешенством продолжал он, — что Элиза подобрала письмо, которое я оставил для Эрин под дверью, и передала его тебе. Это значит, что Эрин не получила его и, без сомнения, думала, что я уехал, не предупредив ее. Теперь рассказывай, что произошло после этого?
