Отпрянув на секунду, Эрмина игриво сказала:
— Если ты сейчас пойдешь со мной и покончишь со всеми формальностями, позже мы сможем уединиться. Тебе будет хорошо, мой дорогой. И ты забудешь об этой паршивой проститутке, которая тебя околдовала. Я тебя всего зацелую. Ты с ума сойдешь от моих ласк.
Она прижала свои горячие влажные губы к его рту, но он резко отстранил ее от себя.
— Эрин не проститутка, Эрмина.
Она издевательски засмеялась.
— Да? И кто же она? Шлюха? Потаскуха? Какая разница. Как ни назови, суть от этого не изменится. Я заставлю тебя забыть ее…
Он рывком поставил ее на ноги.
— Довольно, Эрмина.
— О, в самом деле? — возмущенно воскликнула она. — В таком случае я хочу, чтобы ты знал о моих чувствах. Я была унижена, потеряна. Но я сдерживала себя и старалась не говорить об этом. Я согласилась с твоей матерью, что ты подпал под колдовские чары. Твоя шлюха, — она сделала паузу, чтобы оттенить это слово, — своей изощренной похотью превратила тебя в сумасшедшего. Я многое способна понять и даже простить тебя, но всему должен быть предел, Райан. Мне не нравится, как ты защищаешь ее. Ты понимаешь меня? Хорошо, — продолжала она, принимая его молчание за отступление с прежних позиций, — давай забудем эту неприятную сцену и пойдем отпразднуем этот вечер вместе с нашими семьями. У меня уже есть свадебное платье, ты знаешь. Мама поможет все устроить в короткое время. Тебе нужно только подписать те бумаги, которые составила твоя мать. Я думаю, недели через три мы сможем пожениться.
Райан захохотал. Он смеялся и уже не мог остановиться. Запрокинув голову, он весело гоготал во все горло, удивляясь, что еще сравнительно недавно хотел связать свою жизнь с такой вздорной женщиной. Более того, он осознал, насколько сама по себе безумна мысль о женитьбе на ком-то, когда он не может забыть ту единственную женщину, которую действительно любил.
Напуганная его странным поведением, Эрмина выбежала из комнаты, чтобы доложить Виктории, что у ее сына не все в порядке с нервами.
Эбнер слышал большую часть беседы. Он не собирался подслушивать под дверями, просто в эти минуты ему случилось находиться поблизости. У него разрывалось сердце от переживаний за своего господина, и он проклинал тот день, когда послушался мисс Викторию и сообщил мисс Эрин ту ужасную ложь. Он толком не знал, что значили тогда все разговоры, но, возможно, она не убежала бы, не поступи он так. Теперь, после стольких новых событий, он вообще ничего не понимал.
Пока он размышлял, появилась Элиза. Они обменялись сочувственными взглядами и поспешили отойти в укромное место, услышав стук каблучков приближавшейся миссис Виктории.
Райан не шелохнулся и не издал ни звука, пока мать произносила свою гневную тираду.
— Эрмина убеждена, что у тебя нервный срыв. Они все уехали, но ее отец пообещал прислать доктора, как только вернется в Ричмонд. Знаешь, что она сказала? Она сказала: «Райан нуждается в помощи, потому что не выдержал унижения от своей шлюхи». — Виктория едва не захлебнулась от бешенства. — Эрмина очень тонкая и чувствительная девушка. Она желает тебе того же, что и я. Ты должен проявить стойкость и справиться с невзгодами. — Она сердито дернула за шнурок колокольчика, чтобы дать поручение Эбнеру. — Сейчас тебе нужно идти в постель. Я велю Элизе приготовить тебе чай. Пойди полежи и постарайся отдохнуть до приезда доктора.
Райан по-прежнему молчал, Он стоял у окна, вглядываясь в ночную мглу. С реки медленно наползал густой туман. Ледяной ветер дул в окна с такой силой; что дребезжали стекла.
Виктория истолковала его молчание как готовность вверить себя в ее руки. Может быть, Эрмина права и у него действительно упадок духа? Вместе с тем у нее были серьезные опасения, что он забудет Эрин не так быстро, как она надеялась.
Видя, что Эбнер не отвечает на ее вызов, Виктория в раздражении пошла сама разыскивать его.
Эбнер убедился, что миз Виктория ушла, и вошел в кабинет.
— Мастер Райан…
Райан не отвечал.
— Мастер Райан, я должен сказать вам кое-что. Мне не хотелось, чтобы ваша мама слышала это.
При этих словах Райан повернулся и посмотрел на него потухшими глазами.
— Говори.
Эбнер набрал побольше воздуха и, собравшись с духом, прошептал:
— Там роза. На могиле.
Райан с недоумением заморгал.
— Роза, — повторил Эбнер. — На могиле миз Генриетты.
Райан пришел в себя, вспомнив слова матери. Она считала, что, оставляя розу на могиле его бабушки, Эрин сигнализировала любовнику о встрече в лабиринте. Розы в разгар зимы? Он не был уверен, что так оно и было, но собирался немедленно выяснить это.
Открыв французские двери, он пронесся стрелой через террасу. Прыгнул на землю и провалился в темноту. Сквозь ночной туман с трудом нашел дорогу к лужайке и наконец на ощупь отыскал вход в лабиринт. Оставалось только надеяться, что его не подведет память. Прошло так много времени с тех пор, как он последний раз входил внутрь.
На первом же витке он чуть не подпрыгнул от неожиданности — он увидел свет факела. Необходимость проделывать весь путь отпадала. Тот, кто оставил сигнал, уже ждал.
Райан свернул за угол и наткнулся на человека. Он с удивлением узнал Элизу, стоявшую с поднятым факелом. Тут же была и Энни. Не успел он спросить, что это значит, как появился запыхавшийся Эбнер и поспешил занять место рядом с ними.
— Мастер Райан! — Элиза смело выступила вперед с таким видом, словно наконец решилась на очень важный разговор, каковы бы ни были его последствия. — Мастер Райан, есть вещи, о которых вы должны знать.
Проводя столько счастливых часов с капитаном О'Грэди и его командой, Эрин не успела завести сколько-нибудь прочных знакомств среди пассажиров. Естественно, когда «Свобода» прибыла в Ливерпуль, расставание с частью попутчиков ограничилось формальным прощанием.
За время их путешествия капитан О'Грэди сознательно не вторгался в личную жизнь Эрин. Он даже не спрашивал о целях ее поездки в Сьерра-Леоне, хотя в душе недоумевал, почему эта красивая молодая женщина отправилась одна так далеко от дома. После многих недель тесного общения его любопытство лишь усилилось, и, когда они оставили Англию, он осторожно задал ей этот вопрос.
Хотя поначалу Эрин относилась к капитану О'Грэди настороженно, теперь у нее не было оснований не доверять ему. В первые дни их знакомства он отпугнул ее своим признанием об участии в контрабанде рабов. Потом они узнали друг друга ближе, и постепенно она простила ему прошлые грехи, потому что не сомневалась в искренности его раскаяния. В результате, когда между ними завязалась дружба, она не стала скрывать от него подробностей своей жизни и пережитых гонений.
