– Я как-то неправильно ем, да, Янки? – Обернувшись к нему, Кортни нахмурилась.
– Нет, – он улыбнулся и сделал глоток бренди, которому мерцающий свет камина придавал кроваво-красный оттенок, – если тебе четыре года и ты никогда прежде не видела шоколада.
Высунув язык, Кортни принялась облизывать липкие пальцы, а Адриан, продолжая улыбаться, опустил взгляд к стеклянному бокалу, который сжимал в ладони. Тепло руки согрело бренди, и оно, коснувшись его губ, проскользнуло в горло, словно мед. Почувствовав на себе взгляд Кортни, Адриан опустил левую руку, все еще помня о своих уродливых шрамах.
– Я не смотрю на них, самовлюбленный жулик, – мягко побранила его Кортни. – А даже если бы и смотрела, то это твои медали, и ты должен ими гордиться.
Потянувшись вперед, она легко коснулась губами его губ и, отстранившись, прежде чем его рука легла ей на затылок, поймала его руку и сначала пальцами, а потом губами нежно погладила розовые блестящие рубцы, изуродовавшие его предплечье, и тело Адриана откликнулось мгновенно и мощно.
За восемь недель желание его нисколько не уменьшилось, но по мере приближения к Виргинии в нем нарастало еще какое-то чувство. Страх потерять Кортни? Он не знал. Казалось, она впиталась в его кровь и изменила ее состав, так что он уже никогда не будет чувствовать себя человеком без этой девушки. А что подумает о ней семья Баллантайн? Адриан не строил иллюзий относительно того, какую женщину Сэмюел Баллантайн считает достойной войти в их дом. И тем не менее Адриан и не думал пытаться вылепить из Кортни скромную, томную южную красавицу, как он сделал бы... в общем, он не собирался приспосабливаться, как его брат. Самое главное, чего желал Адриан, – это получить надежный, тихий дом на плантации и жить без всяких штормов, кроме природных.
А жизнь с Кортни Фарроу будет сплошным штормом. В любви и ненависти ею руководили только инстинкт и страсть, а Дебора была мягкой, покорной и спокойной до такой степени, что он иногда переставал ее замечать. Он знал Дебору всю жизнь и со дня появления ее на свет знал о планах отца породниться с ее семьей. Адриан сделал ей предложение, и Дебора приняла его, но они продолжали оставаться чужими друг другу – не было ни огня, ни поединков воли, ни необходимости обуздывать чувства. С Кортни все по-другому – в теле ее горела страсть, даже когда она была спокойна. Если бы Кортни захотела, она могла бы соблазнить мужчину всего одним лишь взглядом, и каждая ее дерзкая, возмущенная гримаса обещала больше, чем понимала это она сама.
Словно желая подтвердить свои заключения, Адриан обвел пальцами силуэт, темнеющий на фоне огня, и ждал, когда изумрудные глаза посмотрят на него. Отставив в сторону бренди, он заглянул в глубину этих глаз и развязал тонкую атласную шнуровку j которая шла по переду рубашки вниз от ворота. Батист соскользнул с мягких округлых плеч, и Адриан обнял Кортни и привлек к себе. Она не стала противиться, и он прижался к ее рту, сладкому и пахнущему шоколадом.
– Ты, должно быть, дьявол, Ирландка, – прошептал он в ее ароматную кожу. – Несомненно, дьявол, потому что ты пробралась в мою кровь, и будь я проклят, если знаю, как тебя оттуда прогнать.
– Ты хочешь прогнать меня, Янки?
Положив руки ему на плечи, Кортни погладила вздувшиеся бронзовые мускулы. Ее батистовая рубашка распахнулась почти до талии, и, быстро отодвинув ткань, ищущие пальцы Адриана добрались до ее грудей.
– Боюсь, уже поздно, мадам. Слишком поздно. – Он увлек Кортни на пушистый ковер, и их губы слились в поцелуе. Если ей нужен был еще какой-то ответ, то ей ответила его горячая, наполнившая ее плоть. Тихо вскрикнув, Кортни приняла Адриана, двигалась вместе с ним и любила его так, как всегда, – как будто каждый раз был последним в их жизни.
Пронизывающий холод Бостона остался позади, когда они направились на юг, в Виргинию, где ветер уже кусался по-осеннему, но солнце наперекор всему старалось сохранить деревья и траву зелеными. Гавань была запружена судами всех типов и размеров: от одномачтовых шлюпов до трехмачтовых фрегатов. Рыбацкие лодки торопились к берегу, чтобы первыми сообщить об их прибытии. Причалы были наводнены людьми, и на береговых складах развевались яркие, разноцветные приветственные флаги. Адриан бросил пристальный взгляд на «Каролину» и помрачнел.
Впервые после выхода из Гибралтара Адриан надел военную форму. В строгом темно-синем кителе с золотыми галунами и высоким воротником он выглядел настоящим героем, вернувшимся домой, и у Кортни забилось сердце от смешанного чувства гордости и страха.
– Думаю, мне лучше подождать внизу, пока ты не сойдешь с корабля, – тихо произнесла она, окинув взглядом толпу, ожидавшую его на пристани.
– Ты этого не сделаешь. Раз уж я обречен терпеть всю эту шумиху, мне будет намного легче ее перенести, если ты будешь рядом.
– Но эти люди...
– Рядом, – уперся Адриан. – И больше никаких возражений, или я попрошу у капитана Петтигрю пару наручников, чтобы силой заставить тебя остаться со мной.
– Такой способ прибытия в Норфолк лучше всего мне бы подошел, – пробормотала Кортни.
Ее взгляд метался туда-сюда, пока расстояние до берега неумолимо сокращалось и на пристани все яснее можно было отличить военные формы от простых накидок и пальто штатских. Почувствовав растерянность Кортни, Адриан ласково обнял ее за плечи.
– Тебе не о чем волноваться. Мы, янки, очень гостеприимны, когда дело касается молодых хорошеньких изгнанниц из чужих стран.
Кортни неуверенно улыбнулась его попытке пошутить, но в ее голову в первый раз после отплытия из Гибралтара закрались сомнения. Почему она решила, что этот маскарад поможет ей спастись? Почему из всех мест она выбрала Америку? Почему она просто не послала кого-нибудь вместо себя разыскать Дункана Фарроу, чтобы передать ему, что она жива и ждет его?
Кортни украдкой взглянула на оснастку «Сириуса» и увидела знакомую взлохмаченную рыжую бороду. За восемь недель, проведенных на борту корабля, ей всего дважды удалось поговорить с Дэви Данном, и оба раза по ее инициативе, так как он почему-то избегал ее. Она знала, что Адриан говорил с ним – она поняла это, увидев синяки на телах обоих мужчин, – но до чего они договорились, так и не узнала, а только получила заверение Адриана, что больше никаких проблем не будет. Зная Дэви, она догадывалась, что он исчезнет, едва ступив на берег, и не успокоится, пока не разыщет Дункана Фарроу.
Если бы Дункан был здесь! Опять сомнения – сомнения относительно отца, сомнения относительно разумности-путешествия через Атлантику в надежде найти его и, что самое плохое, сомнения в ее зависимости от Адриана Баллантайна! Он обещал ей помочь найти Дункана – а что потом? Как офицер американского военного флота, он обязан выдать Дункана властям. И выдаст? Несмотря на все, что у них случилось, несмотря на обмен клятвами?.. Достаточно ли он доверяет ей, чтобы по крайней мере дать Дункану шанс спастись?
