— Вы его обронили во время поединка, — продолжала Диана. — А я, как увидела, что это такое, решила спрятать, сохранить для вас.
Джонет взяла документ и крепко зажала его в кулаке.
Диана не спускала с нее глаз.
— Он вас действительно любит. Если вам нужны доказательства, вы их только что видели. А еще одно подтверждение у вас в руке. — Она тяжело вздохнула. — Вот поэтому я и ухожу. Хочу, чтобы он был счастлив. Иначе этот смехотворный обман ни за что не сошел бы вам с рук. Но если когда-нибудь до меня дойдет, что вы его предали или как-то ему навредили… — Прервав себя на полуслове, Диана опустила взгляд. — Скажем так: я приму меры, чтобы это было в первый и последний раз.
Джонет дерзко прищурилась, но, как ни странно, угроза оскорбила ее куда меньше, чем можно было ожидать. Она успела заметить боль в опущенном взоре, боль, о которой сама знала не понаслышке.
— В таком случае, я полагаю, нам больше не суждено свидеться, леди Линтон. Смею вас заверить, у вас не будет повода меня разыскивать.
Диана подняла голову с невеселой усмешкой.
— Должна признать, я заблуждалась на ваш счет, Джонет. Я никогда не считала вас опасной соперницей.
Джонет тоже усмехнулась.
— Я из рода Максвеллов, графиня. Не стоит нас недооценивать.
Диана кивнула и взглянула через весь зал на Александра.
— Я уезжаю. Попрощайтесь с ним за меня, прошу вас. И, пожалуйста, позаботьтесь о них… — Она бросила проницательный взгляд на Джонет. — Об Александре и обо всех грядущих Хэпбернах. Это единственное, чего я не могу ему дать. Так что, может, оно и к лучшему.
С этими словами Диана быстро повернулась и вышла. Но Джонет успела заметить блеснувшие из-под опущенных ресниц слезы.
Она следила за уходом Дианы Хэмптон с совершенно неожиданным ощущением боли. Жизнь тяжела, подчас невыносима. За все, что хочешь получить, приходится драться, вкладывая в борьбу весь ум и всю душу. Иногда при этом побеждаешь, иногда проигрываешь. А порой бывает понемногу и того и другого.
— Я сожалею о Роберте, милая.
Руки Александра легли ей на плечи, он повернул ее лицом к себе. Джонет услышала, как тихо закрылась дверь за Яковом.
— Если тебе удастся хоть как-нибудь примирить его с нашей свадьбой, знай: я на твоей стороне.
Джонет протянула Александру сложенный лист бумаги. При этом он резко втянул в себя воздух и нахмурился.
— Я нашла это в твоей куртке. Ты ее оставил, когда уходил сегодня утром. — Она заколебалась. — Как-то раз ты сказал мне, что даже сам Иисус Христос не смог бы заставить тебя спасти Роберта. Когда я это увидела сегодня утром, то сразу поняла, что ты и вправду меня очень любишь. Вот почему я решила, что не могу дать тебе уйти.
Александр взял в руки бумагу и бросил на нее загадочный взгляд.
— Ах да, Иисус Христос! Мы с ним немного повздорили по этому поводу. — Его лицо озарилось улыбкой. — Нет, сам он не приходил, как ты понимаешь, зато прислал чрезвычайно красноречивого гонца.
Джонет прикусила губу.
— О, Алекс, я так тебя люблю! Но, должна тебе сознаться, я соврала. Я не беременна.
Он улыбнулся.
— Я не сомневался, что ты сказала бы мне прошлой ночью, если бы это было правдой. К тому же до появления первых признаков еще рановато.
— Ты… ты сердишься?
— Я испытываю смешанные чувства, но это… нет. Нет, милая, я не сержусь.
— Да? А что же ты чувствуешь? — тихонько спросила Джонет.
— Сожаление, девочка моя. За все, что тебе пришлось перенести из-за меня, за все, чего ты лишаешься по моей вине. Ты же понятия не имеешь, что это значит — жить среди сплетен, намеков, грубых шуток и перешептываний за спиной. Я хотел бы дать тебе нечто большее… хотел лучшей жизни для тебя.
Ее глаза заискрились весельем.
— Но я не хочу становиться графиней!
— О да, — усмехнулся он. — Ты ясно и недвусмысленно дала мне это понять. Как и всем остальным придворным.
Александр вдруг задумался, его взгляд стал серьезным.
— И еще я чувствую… ну, не знаю… страх, что ли? Я боюсь, что не сумею возместить тебе все, что ты потеряла, что не смогу сделать тебя счастливой. Тебе слишком многим придется пожертвовать ради меня, Джонет, а я почти ничего не могу предложить взамен. Я тебе не подходящая пара, хоть в этом Мьюр был прав.
Джонет обвила руками его шею. Наконец-то она обрела уверенность в себе, наконец ощутила твердую почву под ногами! Да, Элизабет Хэпберн хорошо знала своего сына.
— Не возноси меня на пьедестал, Алекс. Я живая женщина из плоти и крови. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, пока тебе самому не надоест. А королевский двор, да и весь остальной мир пусть катится к чертям со своей спесью. Я хочу ложиться в постель и просыпаться рядом с тобой каждый день. Хочу вести хозяйство в твоем доме и чинить тебе одежду. Хочу любить тебя и смеяться вместе с тобой, а при случае и постоять за тебя. Хочу растить твоих детей, Алекс, хочу, чтобы мы растили их вместе. Я очень многого хочу, но… — Джонет нахмурилась, — что, если король не позволит? Мне все как-то не по себе. Господи помилуй, он назвал меня «леди Дуглас»!
Александр не смог удержаться от улыбки.
— В эту минуту, милая моя, ты пребываешь в объятиях своего законного опекуна, назначенного особым распоряжением Его августейшего Величества короля Якова V. Видишь ли, наш Джейми немного свихнулся: вбил себе в голову, что надо во что бы то ни стало удержать меня в Шотландии. Поэтому он считает, что некая Джонет Максвелл явилась как нельзя вовремя.
Он наклонился и поцеловал Джонет, потом заставил ее поднять лицо и усмехнулся ей прямо в глаза.
— Должен заметить, дорогая, ты очень кстати проявила охоту чинить мне одежду. Вот эта рубашка заслуживает твоего внимания. На ней оборваны кружева, а где это случилось — ума не приложу!
* * *
События стали разворачиваться с необыкновенной быстротой. Вырвавшись на свободу после стольких лет, проведенных в неволе, юный король Шотландии закусил удила. Последнее время Джейми Стюарт получал все, что хотел. Сейчас он хотел видеть Александра Хэпберна женатым на девушке из местной знати и крепко-накрепко привязанным к Шотландии и ее делам.
Уже к вечеру следующего дня после того, как Джонет вышла на середину королевского аудиенц-зала и, повергнув в замешательство придворных, сделала свое заявление, один из высших иерархов церкви провозгласил ее брак с Томасом Дугласом недействительным. Назавтра к утру все ее вещи были уже упакованы, а сама она в дорожном платье давала клятву супружеской верности Александру в маленькой часовне святой Маргариты при королевском замке.
