— А если я живу так далеко, что вы в полчаса не уложитесь?
— Обижаете, — сказал он и произнес на память её адрес. — Вы же сообщали его сержанту, а я был весь внимание!
— И что вы ещё запомнили?
— Что вы — вдова и живете вдвоем с дочерью.
— Вы — опасный человек!
— Опасный. Но не для красивых и умных женщин.
— То, что я красивая, понятно, каждый видит, — пошутила Наташа, — но как вы определили, что я ещё и умная?
— Хотите услышать, так сказать, развернутый комплимент? Извольте. В необычной ситуации вы не растерялись…
— Это говорит вовсе не об уме. У меня профессия такая: не теряться в трудных ситуациях. Вот я по привычке и сконцентрировалась.
— Ладно. Как вы излагали сержанту случившееся: четко, спокойно, без лишних слов…
— Немногословность — вовсе не синоним ума. А если меня вообще всего на две фразы и хватает?
Борис опять рассмеялся.
— Если вы не умная, то самая очаровательная глупышка из всех, что я до сих пор встречал… Не подскажете ли, что это у меня?
Он помахал в воздухе рукой, которую Наташа ещё в участке успела перевязать своим носовым платком.
— А уж носовой платок тем более не имеет к моему уму никакого отношения. Женщины во все века заботились о раненых мужчинах.
Он расхохотался.
— С вами не соскучишься! Ну, хорошо, вы разбили меня по всем позициям! Считаете, дурочке такое удалось бы?
— Считаю, что ваш комплимент все-таки недостаточно аргументирован.
Наташа и сама не понимала, чего это она так упирается, доказывает, что он в ней ошибся. Во все века женщины ведут себя с понравившимися мужчинами совсем не так: они хотят понравиться! Или ей приятно слышать, как он доказывает ей её же собственную привлекательность? Ох, и кокетка вы, Романова, а прикидывались безразличной!
— А как вам такой аргумент: вы понравились мне с первого взгляда!.. Не надо, не говорите ничего. Вернее, скажите, что вас беспокоит? Вы на все мои шутки вроде отвечаете, а сами мыслями где-то далеко… Конечно, это не мое дело…
— Я думаю о мальчишке… о карманнике. Совсем ещё ребенок. А получит срок… Неужели и вы верите в то, что тюрьма может исправить человека? Мне кажется, скорее, озлобит, искорежит…
— А вы, дорогая, романтик!.. Конечно же, я не верю в тюрьму, как в метод исправления, но могу вас успокоить: наши партия и правительство считают уголовные элементы социально-близкими остальному, некриминальному, народу и не относятся к ним с той жестокостью, как, например, к шпионам или другим врагам народа. То есть социально-чуждым.
— Вы сказали, жестокостью?
Он внимательно посмотрел Наташе в глаза и медленно произнес:
— Я оговорился. Хотел сказать, с должной коммунистической жесткостью, как и нужно относиться к врагам.
Слова Бориса звучали по-газетному правильно, а глаза продолжали изучать её, словно он что-то важное в этот момент решал для себя.
— Боря, вы коммунист? — спросила она, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Почему она это спросила, Наташа и сама не знала. Она ведь никогда не оценивала людей по их принадлежности к партии.
— Идейный, — кивнул он, — вступил в партию ещё в девятнадцать лет.
Она удивилась.
— Вы так подчеркнули это слово… Разве коммунисты бывают безыдейными?
— Наташа, вы — точь-в-точь мой друг Юрка Сокольский. Недавно он переехал в Москву — мы с ним с Украины — и все время изводит меня вопросами, до всего ему нужно докопаться, за каждое слово ответить… Идейный, иными словами, тот, кто поддерживает лишь идею коммунизма. Я ни в каких акциях, экспроприациях и прочих "циях" не участвовал. Разве что однажды, когда учился в высшем техническом училище, принял участие в одной акции. Тогда нам выдали винтовки и заставили три ночи дежурить на ткацкой фабрике. В рабочей среде начались волнения, и мы должны были их предотвратить. Правда, ничего этакого нам делать не пришлось…
Он поддержал Наташу за локоть, когда она вознамерилась перепрыгнуть через лужу, вытекающую из подворотни.
— Кстати, в юности это даже спасло мне жизнь: когда в мой родной город пришли петлюровцы, они меня не тронули, потому что местные жители за меня вступились — "он — идейный коммунист, никому ничего плохого не делал".
— А другие коммунисты, выходит, делали?
— Наташа, вы коварная женщина. Мне надо тщательнее следить за своими словами. Но с вами я бы не хотел лукавить. Просто на такой вопрос трудно ответить однозначно. Точнее сказать, действовали по своим убеждениям. По своему разумению: отнимали, делили, карали. И по тому, как они относились к человеческой жизни, остальной народ, видимо, их и воспринимал…
— А как ещё к человеческой жизни можно относиться, если не как к божьему дару?
— Как к досадной помехе на вашем пути, например. Вы идете вперед стройными рядами, а тут кто-то в ногах путается.
— Какой кошмар! — вздрогнула Наташа.
— Вы чересчур впечатлительны. Студенты-медики на первых порах в анатомичке в обморок падают, а потом ничего, привыкают, даже удовольствие получают, разрезая человеческую плоть.
— Вы сказали, что поддерживали коммунистическую идею. В прошедшем времени.
— Все, сдаюсь! — нарочито застонал Борис. — С вами, как и с Юркой, надо держать ухо востро. А ведь на первый взгляд я бы такого не подумал… Кстати, с первого взгляда я вам не понравился, так? Мне даже показалось, что какое-то время я вас раздражал.
— Извините, если я вела себя столь несдержанно.
— Ничего, я не обиделся, — мягко сказал он. — Просто я подумал, что вы чем-то очень огорчены, а в таком случае человеку лучше не докучать…
В самом деле, она стала совсем несдержанной. Разве он обидел её хоть одним словом? До сих пор никто не говорил с Наташей так откровенно о вещах довольно щекотливых. Борису, кажется, она могла бы задать любой вопрос из тех, на которые сама не всегда знала ответ.
— Кстати, у мальчишки-карманника была при себе какая-то странная монета, истонченная. Она как называется — заточкой?
— Честно говоря, не знаю, как она называется у карманников. По-моему, заточкой они называют нож. Знаю лишь, что монету воры — их ещё называют щипачами — стачивают до остроты бритвы и зажимают между пальцами, когда режут карманы и сумки…
Нет, вовсе не такой вопрос хотела бы задать ему Наташа. Ей ведь совершенно безразлично, что за инструменты у карманников. А какой? Действительно ли она ему понравилась или он привык говорить женщинам комплименты? А ещё — есть ли у него возлюбленная? Она представила себе, как бы он удивился. Такие вопросики, и всего лишь после поездки на одной подножке!
