На заднем дворе, откуда можно было выехать, не привлекая внимания случайных прохожих, стояли две оседланные лошади.
Их держал под уздцы высокий широкоплечий негр. Это и был Томас.
Когда Жак их знакомил, Андре постарался рассмотреть человека, на которого ему предстояло полагаться в опасном предприятии. Кожа у Томаса была очень темная, черты лица — типичные для представителей его расы, волосы с мелкими кудряшками напоминали пышный мох. Примечательными в лице были только глаза — слегка прищуренные, печальные и мудрые.
Стоило Томасу улыбнуться, и Андре понял, что перед ним, несомненно, добрый и честный человек.
Он протянул руку для приветствия:
— Я рад познакомиться с тобой, Томас. Спасибо, что ты согласился сопровождать меня в пути.
Андре заметил, что негр несколько мгновений колебался, и понял причину его нерешительности: белые люди не здороваются за руку с неграми.
«Следовательно, — подумал Андре, — Томас предупрежден, что я только изображаю мулата».
В этот момент Томас ответил на его рукопожатие — ладонь Андре, довольно крупная, совсем утонула в ручище негра.
— Томас будет охранять твою жизнь. Верь ему, не держи от него секретов, — сказал негр.
Заметив, что к седлам лошадей прикреплены большие тюки, Андре догадался: в них его одежда.
Постаравшись вложить в прощальное рукопожатие с Жаком всю благодарность к нему, Андре легко вскочил в седло — Томас уже был на коне, — и они пустились в путь.
Андре заметил, что Томас выбирает окраинные улицы, стараясь не привлекать ненужного внимания.
Вскоре они выехали из Порт-о-Пренса — город, разумеется, был небольшой. Путешественники продолжали придерживаться проселочных дорог. Точнее, это были просто колеи, оставленные повозками, изредка проезжающими по этим пустынным местам.
Андре рассмотрел карту острова еще в доме Жака и составил некоторое представление о пути, который им предстоял. Он пролегал вдоль канала Св. Марка, и далее — по Черным горам, в долину, где обосновался покойный Филипп де Вилларе, впервые приехав на Гаити.
Андре в какой-то мере радовало, что в Капе правит Анри Кристоф, о котором отзывались лучше, нежели о Дессалине.
Правда, на совести этого правителя тоже было немало жизней, но он избегал лишнего кровопролития и не обнаруживал патологической жестокости. Судя по тому, что, едва завидев приближающиеся французские корабли, он приказал поджечь в Капе собственный, только что отстроенный дворец, это был человек решительный.
Приходилось слышать, что Кристоф, ярый противник французского правления на Гаити, всегда выступал за дружбу с такими могущественными странами, как Англия и Америка, у которых можно было попросить помощи.
— Возможно, — рассуждал Андре, — Кристоф даже пощадил бы англичанина, за которого я вполне могу сойти, если мне придется с ним столкнуться.
Впрочем, все это были лишь праздные размышления, которыми он занимал себя в пути. К счастью, Кристофа в Капе не было: вместе со своим императором он воевал с испанцами. Оставалось лишь уповать на бога, чтобы поиски не затягивались, а военные действия длились подольше.
Отъехав подальше от Порт-о-Пренса, Андре попытался завязать разговор с Томасом.
— Томас, мсье Жак сказал тебе, что я ищу?
— Да, мсье, это непростое дело, — кратко ответил негр.
— А он говорил тебе, по каким признакам я надеюсь определить место, где спрятан клад?
— Да, мсье.
Андре вынул из кармана письмо дяди и на ходу прочитал Томасу заветную фразу.
— Я уверен, что сокровища закопаны там, куда падает тень от какой-то церкви, — сообщил Андре.
Томас, по-видимому, по натуре человек молчаливый, ничего не ответил. Лишь когда они проехали с четверть мили, он неожиданно сказал;
— Значит, надо найти церковь.
— Должна же она там быть! — подхватил Андре.
Первую ночь они ночевали в пустовавшем маленьком домике с соломенной крышей, стоявшем на краю небольшой деревеньки.
— Люди — хорошие, вопросов не задают, — пояснил Томас, Деревня представляла собой несколько деревянных хижин, крытых коричневой сухой травой и ветками.
Спешившись и привязав лошадь к деревянной изгороди, Томас направился к старому негру, который сидел на камне, прислонившись спиной к стене своей хижины, и покуривал глиняную трубку.
Как показалось Андре, пребывавшему в постоянном напряжении, разговор между ними затягивался, впрочем, оба собеседника были настроены явно миролюбиво.
Вернувшись, Томас с удовлетворением сообщил хозяину:
— Приют — надежный. Дом — пустой, хоть и новый.
Хижина стояла немного в стороне от деревни. Очевидно, ее недавно построили. Глина, которой были обмазаны стены, еще не успела как следует высохнуть.
Внутри было чисто. А когда Томас постелил на земляной пол циновку, Андре показалось, что лучшего места для ночлега и быть не может.
Они поужинали. Запаса продовольствия, которое они захватили из Порт-о-Пренса, должно было хватить на несколько дней.
Одно из последних наставлений, которые Жак дал Андре перед его отъездом, касалось пищи:
— Когда все съедите, Томас не даст вам пропасть с голоду. Может быть, что-то не придется вам по вкусу, но вы наверняка не отравитесь. Это я вам твердо обещаю.
Пока Томасу не было нужды разыскивать продовольствие. На ужин у путников был жареный цыпленок, куриные яйца, сваренные вкрутую, и восхитительная жареная рыба под острым креольским соусом.
Андре съел все, что Томас положил ему в миску. Получилось многовато, но в последующие дни на такую роскошь рассчитывать не приходилось; в жарком климате подобные продукты, естественно, не хранились.
Потом Андре, который еще не совсем пришел в себя после прошлой ночи, мгновенно заснул.
Ему показалось, что Томас разбудил его буквально в ту же минуту. Однако уже брезжил рассвет. А выезжать надо было пораньше, пока солнце не успело раскалить воздух.
Они наскоро перекусили кофе с круассанами. Проходя мимо апельсинового дерева, Андре сорвал спелый сочный плод, после чего почувствовал себя вполне сытым.
Когда они снова двинулись в путь, Андре заметил по обеим сторонам дороги банановые пальмы. Он понял, что муки голода ему никак не грозят, хотя на время придется довольствоваться непривычной для европейца пищей.
Дорога пошла в гору, откуда вскоре открылся прекрасный вид. Вдалеке сияло лазурью море.
Поднявшись чуть выше, они оказались в лесу и поехали медленнее. Солнце теперь заслоняли ветви деревьев, известных Андре только по картинкам из ботанического атласа, который он как-то пролистал, обдумывая предстоящее путешествие на Гаити.
Андре узнал хлопковое, черное и железное дерево. Но лес был так не похож на европейский, что, будь Андре суеверен, воображение наполнило бы его какими-нибудь мистическими персонажами.
