— Она играет очень хорошо, — заверил герцог. — Ваше исполнение доставило мне настоящее удовольствие, мисс Паттерсон!
Однако у ее деда была такая физиономия, словно ему недостаточно этой похвалы.
— Спасибо, ваша светлость! — сказала Сара.
Она села на диван возле деда, не пожелав возвращаться на прежнее место по соседству с Чевиотом.
— Ну а я еще раз скажу, что ты играла ничуть не хуже леди Оливии, — упрямо пробасил Паттерсон, обводя присутствующих вызывающим взглядом.
— Спасибо, дедушка! — Сара успокоительно похлопала его по руке. — Мне нравится играть, и я делаю это не так уж плохо. Но Оливия — музыкант от рождения. — И она снова оглянулась на подругу.
— Спасибо, Сара. — Оливия даже раскраснелась от удовольствия.
Сара ответила ласковой улыбкой.
Леди Линфорд вспомнила о своих обязанностях хозяйки и предложила мистеру Паттерсону составить партию в вист вчетвером с ней, Оливией и лордом Линфордом.
— Я никогда не трачу время на игру в карты, миледи, — громогласно провозгласил достойный торговец, скрестив руки на своей ослепительной жилетке. — Жалко отвлекаться на такую ерунду!
Леди Линфорд опешила. Как же теперь прикажете развлекать этого странного гостя?
— Мама, Сара отлично играет в вист! — как ни в чем не бывало сообщила Оливия. — Почему бы вам не составить партию с папой и Энтони? А я покажу мистеру Паттерсону наш сад.
Сара растерялась. Оливия сама не знает, о чем говорит!
Но тогда почему подруга так старательно избегает смотреть ей в глаза? И так очаровательно улыбается ее деду?
Сара в замешательстве оглянулась на леди Линфорд. Уж она-то не позволит своей дочери гулять по саду с каким-то безродным мистером Паттерсоном, не так ли?
— Это прекрасная мысль, моя милая! — радостно воскликнула леди Линфорд и обратилась к Саре, кивая в сторону карточного стола:
— Вы не против, мисс Паттерсон?
Саре, остолбеневшей от неожиданности, оставалось лишь молча смотреть, как Оливия, подхватив под локоток ее деда, увлекла его через стеклянные двери на террасу, спускавшуюся в сад.
За карточным столом ее ожидал очередной сюрприз. Вместо лорда Линфорда ее партнером оказался сам герцог.
Разглядывая сданные карты, Сара уже в который раз принялась гадать, что же за неоценимую услугу мог оказать ее дед лорду Линфорду?..
К концу вечера герцогу все труднее было сдерживать свое негодование.
Он все еще был возмущен нелепой игрой, затеянной его родственниками, когда вошел в отведенную ему спальню.
При виде хозяина поджидавший его слуга мигом вскочил со стула.
— Добрый вечер, Клемент, — поздоровался Чевиот. — Тебя хорошо накормили?
— Да, сударь, хорошо, — отвечал тот.
Герцог стоял неподвижно, пока с него снимали сюртук и распутывали хитроумный узел модного шейного платка.
И во время обеда, и за игрой в вист Сара постоянно выказывала признаки растерянности и недоумения всякий раз, когда хозяева уделяли ее особе слишком уж пристальное внимание. Герцог отлично знал повадки своей тети Фрэнсис и без труда предположил, что в предыдущий визит она оказала Саре совершенно иной прием.
Чевиот сел, чтобы Клемент мог снять с него туфли и носки.
Если тетя Фрэнсис будет вести себя по-прежнему, девушка в два счета поймет, в чем тут дело. А этого герцог не хотел.
За вистом он успел удостовериться в том, что Сара наделена недюжинным умом. Она беспрекословно приняла его в роли ведущего партнера, но при этом сумела рассчитать свои ходы, потому что следила за игрой и точно знала, какие карты лежат в сносе, а на каких можно взять взятки.
Определенно, она была очень неглупа.
Тем временем Клемент накинул хозяину на плечи черный шелковый халат, и герцог отпустил его, негромко пожелав спокойной ночи. Однако Энтони не спешил улечься в постель. Вместо этого он подошел к окну и с наслаждением вдохнул запах свежескошенной травы.
Да, он был зол на своих родственников, но при этом на сердце у него заметно полегчало — впервые многие месяцы. Только сейчас, стоя в темной комнате и наслаждаясь чудесным чистым воздухом Кента, герцог впервые признался себе, что до смерти боялся встречи с этой девицей Паттерсон.
Чевиот прекрасно понимал, что не имеет права привередничать и требовать, чтобы его невеста была писаной красавицей, однако не представлял себя в роли супруга какой-нибудь грубой мешанки.
При мысли о нежном, одухотворенном личике Сары, о том, как она улыбается и на ее щеках появляются милые смешные ямочки, у Чевиота из самой глубины души вырвался облегченный и даже довольный вздох.
Он считал, что вполне мог бы ужиться с такой женой, как Сара.
Вот если бы еще остальные перестали так глупо сводничать и подталкивать их друг к другу! И зачем только тетя Фрэнсис стала хвастаться тем, что его ранили при Ватерлоо! Герцога снова охватил гнев.
Ему вовсе не хотелось, чтобы его расхваливали, как ярмарочный товар. А вдруг Сара вообразит, будто он настоящий герой? Уж кому-кому, а ему-то лучше других было известно, что настоящие герои не вернулись с этой войны и тысячами полегли на полях сражений!
Эта мысль всегда порождала в нем чувство невольной вины за то, что он выжил, и ощущение, будто он что-то не сделал до конца.
Чевиот подошел к большой кровати под балдахином, скинул халат и забрался в постель. Жаркие ночи в Испании и Португалии давно заставили его отказаться от ночной рубашки, и герцог сохранил привычку спать обнаженным по сей день.
Он улегся, погасил лампу возле кровати и уставился в темноту, снова обдумывая создавшуюся ситуацию.
Еще два дня он проведет в Хартфорде и за это время вполне успеет очаровать Сару.
Он не сомневался, что девушка не устоит перед его обаянием. Осечки не случалось еще ни с одной дамой, если только Чевиот давал себе труд обратить на нее внимание.
А потом, когда они вернутся в Лондон, он сделает ей предложение по всей форме.
Лорд Линфорд сказал племяннику, что достаточно откровенно предупредил мистера Паттерсона о баснословных размерах суммы, которую предстояло проставить в брачном контракте.
При воспоминании об отцовских долгах герцог зажмурился. Свадьбу следовало сыграть без промедлений!
В темноте его губы сложились в горькую гримасу. Один-единственный раз, в ту самую минуту, когда он узнал о том, что отец умер, Энтони позволил себе недостойную мысль отказаться от титула. Деньги, унаследованные от матери, обеспечивали его вполне. Он мог бы оставаться при Веллингтоне и вести прежний образ жизни, к которому привык за последние годы.
Однако впитанные с молоком матери понятия о чести и ответственности перед памятью предков изгнали из души малейшие колебания, и Энтони по доброй воле взвалил на себя тяжкий груз отцовских долгов.
