слегка воспрянула духом.
— Не засну, пока не искупаюсь! Ужасно себя чувствую.
К влажному виску пристали пряди волос, а вся кожа чесалась от грязи. Темная вода так и манила прохладой. Джейми задумчиво уставился на реку, дернув мятый шейный платок.
— Да уж, понимаю. Только осторожно, ладно? Боннет говорит, здесь глубоко, а еще река приливная — тут сильное течение.
— Буду у самого берега. — Я кивнула на небольшой выступ земли, где река поворачивала и ивы отливали серебром в лунном свете. — Видишь? Там заводь.
— Ага. Смотри, осторожно, — повторил Джейми и сжал мой локоть на прощание.
Только я повернулась, как передо мной возникла смутная высокая фигура — наш гость, чья штанина потемнела от засохшей крови.
— Ваш покорный слуга, мэм, — отвесил он мне должный поклон, несмотря на раненую ногу. — Неужели мы уже прощаемся?
Боннет стоял слишком близко. Я чуть было не отшатнулась.
— Да, — кивнула я, отбросив со лба упавшие пряди. — Удачи вам, мистер Боннет.
— Благодарю за доброе пожелание, мэм, — тихо ответил он. — Но я убедился, что человек зачастую сам должен позаботиться о своей удаче. Доброй вам ночи, мэм.
Он вновь поклонился и отошел, сильно хромая, как призрак раненого медведя.
Шум речного потока заглушал привычные ночные звуки. Над водой, в погоне за крошечными насекомыми, пронеслась летучая мышь.
Джейми тихо ворчал себе под нос.
— Все-таки сомневаюсь я в нем, — произнес он, хотя я ничего не спросила. — Надеюсь, что проявил великодушие, а не сглупил.
— Не отправлять же его на виселицу, — сказала я.
— Ну, я мог.
Джейми увидел мой изумленный взгляд и криво усмехнулся.
— Власти не всегда ошибаются с приговором, саксоночка. Чаще всего повешенный заслуживает свою судьбу. А я не хочу думать, что помог злодею сбежать. — Он пожал плечами и отбросил волосы с лица. — Ладно, дело уже сделано. Иди искупайся. Я подойду, как смогу.
Поднявшись на цыпочки, я потянулась его поцеловать и почувствовала, как он улыбнулся. Я осторожно коснулась его рта языком, словно спрашивая, а Джейми легонько прикусил мою нижнюю губу в ответ.
— Сможешь потом еще немного потерпеть без сна? Самую малость?
— Столько, сколько нужно, — заверила его я. — Но ты поспеши.
Под ивами обнаружилась полянка. Я медленно разделась, с удовольствием ощущая дуновение ветерка и свободу от влажной одежды.
Я осторожно ступила в воду, на удивление прохладную, даже холодную, по сравнению с горячим ночным воздухом. Илистое дно, стоило отойти от берега, стало песчаным.
Хотя на реку влияли морские приливы и отливы, мы остановились достаточно высоко по течению, поэтому вода была свежей и пресной. Я попила и умылась, смывая пыль.
В воду я вошла только до середины бедра, памятуя о предупреждении. О, как прекрасно почувствовать прохладу на коже после изнуряющей дневной жары и объятий ночной духоты! Я плеснула пригоршню воды на грудь. Капли, щекоча, стекли по животу.
Близился прилив — небольшие волны бились о ноги, подталкивая к берегу. Но я еще не собиралась уходить. Мыла у меня не было, так что я просто несколько раз промыла волосы чистой водой, а кожу натерла песком, пока она не засияла от чистоты.
Потом, забравшись на прогревшийся за день камень, я растянулась на нем, как русалка в лунном свете. Не спеша вычесала длинные, вьющиеся волосы пальцами. Несмотря на чудовищную усталость, я почему-то чувствовала себя живой, будучи в том состоянии, когда мысли замедляют ход, зато усиливаются ощущения. Моя грудь набухла, как два белых купола, усеянные прозрачными каплями. Я легонько коснулась соска — он медленно затвердел сам собой, словно по волшебству.
До чего же здесь… да, волшебно. Тихой безветренной ночью я будто покачивалась на водах теплого моря. В небе, таком чистом над побережьем, ярко сияли звезды. Всплеск. Я уставилась на воду. Ничего — только круги на темной поверхности. Отражения звезд заметались в них, как светлячки в паутине.
И вдруг посреди ручья наверх вырвалась морда. Во все стороны полетели брызги. Во рту Ролло билась рыба. Мелькнули чешуйки — он яростно мотнул головой и сломал ей хребет. Огромный пес медленно поплыл к берегу, отряхнулся и побрел прочь, сжимая свой обмякший ужин в зубах.
Он на миг остановился, уставившись на меня. Желтые глаза и чешуя рыбы блеснули в обрамлении темной шерсти. Как на картине примитивиста. Как у Анри Руссо: бескрайняя дикость и полное спокойствие.
Затем пес ушел, и на другом конце берега остались лишь деревья и то, что скрывалось за ними. А что там? Больше деревьев, подсказал разум.
— Куда больше, — пробормотала я, вглядываясь в таинственный мрак.
Цивилизованный мир — даже в такой примитивной форме, к которой я постепенно привыкла, — лежал тонким полумесяцем вдоль побережья. Двести миль в глубь континента — и уже не встретишь ни города, ни захудалой фермы. Дальше распростерлись долгих три тысячи миль… чего? Дикой местности, конечно, и таящейся опасности. А еще приключений… и свободы.
Новый мир, полный страха и радости, ведь теперь мы с Джейми вместе навсегда. Расставания и печали остались позади. Даже мысли о Брианне не причиняли боли. Да, я ужасно скучала по дочери и постоянно о ней вспоминала. Но в то же время знала, что она спокойно живет в своем времени, и знание это смягчало разлуку.
Накопившийся в камне жар прошедшего дня перетекал теплом в мое тело. Капли влаги высыхали прямо на глазах. Как хорошо чувствовать себя живой…
Над водой вились стайки мошек; я слышала, как временами из воды выпрыгивают рыбы, чтобы их поймать.
Насекомые были просто вездесущим проклятием. Каждое утро я тщательно проверяла кожу Джейми, снимала с него ненасытных клещей и блох, щедро смазывала всех своих спутников соком давленой болотной мяты и табачного листа. Если бы не это, нас бы съели заживо, ведь москиты и прочие кровожадные твари тучами вились в лесах. Правда, они все равно доводили до бешенства тем, что вечно забивались в уши, носы, попадали в рот или в глаза.
Как ни странно, большинство насекомых ко мне не приближались. Иэн шутил, что от меня слишком сильно разит травами, но, кажется, все было сложнее. Я не интересовала эту летучую братию даже сразу после купания.
Я думала, так проявляются чудеса эволюции. Наверное, они же и защищали меня в этом мире от простуд и мелких заболеваний. Микробы развиваются вместе с человеком и очень тонко чувствуют малейшие химические сигналы организма «хозяина». Так как я появилась из другого времени, мои сигналы иные, поэтому насекомые не видят во мне добычу.
— Или Иэн прав, и от меня просто воняет, — сказала я вслух.
Я макнула пальцы в
