Она кивнула. Ей хотелось закричать или разрыдаться от страха и отчаяния, но в присутствии Килдэра это было уж слишком. Поэтому она решила, что намного безопаснее молчать.
– Если вы с братом собирались освободить его, чтобы ты могла благополучно выйти замуж до того, как я выберу себе невесту, меня это очень рассердит.
Рассердит его?
– Моя цель – выйти замуж за человека, которого я выбрала сама! И если кто-нибудь вырвет его из когтей англичан, я буду ему только благодарна.
Лицо у Килдэра стало жестким и непримиримым.
– Ты разочарована, что Флинн потерпел неудачу?
– Флинн не имеет никакого отношения к прошлой ночи. Как я уже сказала, он у женщины...
– Если Флинн хотел, чтобы женщина согрела его постель, ему вряд ли требовалось для этого покидать Лэнгмор. По моим наблюдениям, многие женщины в Лэнгморе достойны внимания.
Мэв заставила себя выдержать пылкий взгляд Килдэра.
– Возможно, – сказала она. – Но здесь нет женщины, которая бы хотела лечь в вашу постель.
Она тут же увидела, что граф принял эти слова как вызов. Поднявшись со скамьи, он дерзко оглядел ее с ног до головы, и от его оценивающего взгляда Мэв пробрала дрожь. Килдэр был врагом, и не имело значения, насколько он завладел ее вниманием.
Неожиданно на его лице снова появилась знакомая улыбка, и граф весьма уверенно ответил:
– Я докажу тебе, моя прелестная Мэв, что ты ошибаешься.
– Вы не сможете заставить меня полюбить вас. Сказать такое было явной глупостью. Мэв осознала это, когда улыбка Килдэра стала еще лучезарнее и он шагнул к ней. Она быстро огляделась, но увидела, что помощи ей ждать неоткуда. Кроме них, в главном зале никого не было. Справа от нее возвышалась каменная стена, покрытая недавно выбитыми гобеленами, а слева находился очаг, в котором ярко горел огонь, согревавший помещение.
– Как ты можешь знать, что тебе что-то не нравится, если не испытала этого? – насмешливо спросил Кайрен.
Мэв приросла к полу.
– Я и без того знаю, что любое прикосновение врага будет мне неприятно.
– Правда? Ну, раз ты настолько уверена, тогда почему бы нам не попробовать?
Прежде чем она успела произнести хоть слово или вытянуть руку, чтобы помешать ему, Кайрен взял ее за талию и прижал к своей твердой как скала груди.
Мэв почувствовала, как вспыхнуло у нее лицо, а в животе возникло странное ощущение, которое она могла назвать только ожиданием. Нет, такое она должна чувствовать лишь к Квейду, а не к врагу. К тому, кто скоро разорит их дом и насильно возьмет в жены ее или одну из ее сестер.
Килдэр смотрел ей в глаза так, словно хотел проникнуть внутрь ее сознания, увидеть ее желания, которые мог исполнить. Мэв уже едва помнила, кто стоит перед ней.
Девушка приоткрыла рот, чтобы запротестовать и глотнуть побольше воздуха. Но Кайрен наклонился, взял в плен ее губы, пытаясь раздвинуть их настойчивой лаской. Дыхание у нее прервалось, и она утонула в ощущениях. Покалывание его утренней щетины, звук хриплого дыхания, ощущение железных объятий – все это Мэв ощущала с необыкновенной остротой. Килдэр соблазнял ее губами, дразня и принуждая к капитуляции.
Она поддалась наслаждению, а затем потребовала большего. Да, граф, без сомнения, знал, как пробудить в женщине страстное желание. Поцелуй стал настойчивее, теперь его язык проник ей рот, вступил в сражение с ее язычком и продолжал свою игру до тех пор, пока Мэв, чувствуя слабость в ногах, не обняла Килдэра, чтобы не упасть.
Он поднял голову и обжег ее своей улыбкой.
Святая Дева Мария, что она наделала?
– Прекратите! – Она резко отступила.
– Почему, милая Мэв? Тебе не понравилось? – Кайрен снова потянулся к ней.
– Нет.
– Нет? – Он сделал вид, что смущен. – По-моему, я не слышал от тебя возражений. Разве ты протестовала?
– Свинья! – пробормотала она, заливаясь краской. Граф одарил ее своей невыносимой усмешкой, и тогда Мэв ударила его по голени.
– Больше не целуйте меня!
Она знала, что ее реакция – сплошное ребячество, но Килдэр действительно привел ее в ярость, будь он проклят.
Когда Мэв с гордо поднятой головой покидала главный зал, Кайрен смеялся ей вслед.
Утром Кайрен снова расположился в главном зале, на том же самом месте и дожидался третью сестру О'Ши.
Сегодняшний день с ним должна провести Фиона, но это вряд ли доставит ему удовольствие. Во-первых, его беспокоили мысли о ее сердитом брате, который вернулся прошлой ночью, к тому же он не мог забыть ее рыжеволосую сестру.
У него закипала кровь при одном воспоминании о поцелуях очаровательной Мэв. Он не ждал от нее столь пылкого отзыва, равно как не был готов к тому, что и сам вдруг с такой силой захочет ее. Страсть в браках по политическим соображениям не подразумевается. Сегодня он поговорит с Фионой и посмотрит, может ли она стать ему подходящей женой.
– Доброе утро, милорд.
Девушка появилась перед ним совершенно неожиданно, ибо Кайрен не уловил, когда она подошла.
Как обычно, Фиона выглядела привлекательной. Ей очень шло голубое платье, которое подчеркивало цвет ее глаз, свежесть лица и форму роскошной груди. Но улыбка оставалась все такой же испуганной, и она все с той же силой сжимала руки.
– Доброе утро, Фиона. Дождь уже кончился, и мы бы могли прогуляться в саду. – Она вздрогнула, лицо ее побледнело, и Кайрен с любопытством спросил: – Ты не любишь гулять на свежем воздухе?
– Я... люблю, – пробормотала она. – Но... утро холодное.
Граф нахмурился. На рассвете он допросил вызывающе молчавшего Флинна о мятежниках, а после бесполезного предприятия, которое породило у него только новые подозрения, потому что он не мог пока ничего доказать, Кайрен вышел в сад. По его мнению, занимающийся день был достаточно теплым для февраля.
Пожав плечами, он указал девушке на скамью.
– Как тебе угодно, леди. Садись.
– Благодарю.
Ее голос был чуть слышным и почти терялся в огромном помещении. Фиона напоминала графу настороженного котенка.
– Расскажи, что доставляет тебе удовольствие.
– Милорд? – Она нахмурилась, но даже это было лишь едва заметным движением бровей.
Неужели сестры О'Ши не понимают, что такое удовольствие? Но ведь что-то же они делают? Хотя бы ради интереса.
– Я – Кайрен, а не милорд, – поправил он. – Что заставляет тебя улыбаться, Фиона?
– Месса, ми... Кайрен.
Месса? Значит, Фиона улыбается в доме Господа. Улыбнется ли она когда-нибудь в постели, которую он, возможно, с ней разделит? А если нет, зачем ему такая женщина?
– Что еще? Может, тебе нравятся празднества?
– Нет. Там слишком много людей.
– Музыка? Я, например, больше люблю веселую музыку и танцы.
