Ознакомительная версия.
– Ах, таких! – собрался с мыслями Руперт. – Простите, но постоянное общение с молодыми особами определенного склада ума и устремлений приводит к тому, что начинаешь говорить шаблонными фразами.
– Скорее, к этому приводят разговоры с матерями и прочими старшими родственницами вышеупомянутых девушек. – Луиза закрыла веер и позволила ему свободно повиснуть на запястье. – У меня сложилось впечатление, что старшие дамы, будучи в юном возрасте, слишком много читали лорда Байрона и прочих поэтов-романтиков, и это не лучшим образом повлияло на их мышление.
Руперт всегда гордился тем, что быстро соображает и мгновенно ориентируется в ситуации. Наконец это умение пригодилось ему в общении с юной леди, а не только в картах и прочих мужских развлечениях: на смену тактики хватило нескольких секунд. Мисс Луиза Грэхем оказалась не из тех, кто млеет от любезностей. К тому же девушка была не только образованна и начитанна, но еще и умна, и остра на язык. Более того, она не привыкла держать этот самый язык за зубами. Честно говоря, Руперт удивлялся, как это мисс Грэхем не рассмеялась ему прямо в лицо. Он бы на ее месте сдержаться не смог. Противник попался серьезный, так что придется палить из крупного калибра, иначе бой будет проигран, еще не начавшись.
– Юная леди, находящая чтение поэм лорда Байрона предосудительным, – просто бриллиант чистой воды и живительный дождь для моего сердца и рассудка, измученного романтическими настроениями. – Так как Руперт говорил чистую правду, даже самая проницательная особа не смогла бы услышать в его словах ни капли фальши.
Тем не менее мисс Грэхем продолжала смотреть на него со странной смесью сомнения и… восторга во взгляде.
Заиграл вальс, пространство вокруг карточных столов мгновенно опустело: кавалеры направились приглашать дам в соответствии с записями в бальных карточках. Иногда Руперт удивлялся, почему джентльменам не полагалось карточек. Подразумевалось, что у дам память слабая, а кавалеры все запомнят без какого-либо напряжения? Сам он иногда записывал имена приглашенных им девушек и потом сверялся со шпаргалкой, припрятанной в кармане жилета. Это было очень разумно, особенно в свете того, что основным занятием на балах Руперт полагал карточную игру в целях поправки финансовых дел, а отнюдь не танцы. Естественно, кроме тех периодов, когда граф в очередной раз выходил на охоту за богатой невестой.
– Мне нравятся стихи лорда Байрона, – наконец ответила мисс Грэхем. – Я просто не могу считать разумными тех, кто принимает их как руководство к действию. Кстати, о действиях…
– Позвольте пригласить вас на этот вальс. – Руперт протянул руку. – И заметьте, меня не интересует, записан ли в вашей карточке на этот танец какой-нибудь несчастный.
Мисс Грэхем улыбнулась и шагнула навстречу, и граф подумал, что, кажется, не очень удачно начатая кампания все же обрела шанс на успех.
Коснувшись рукой, затянутой в перчатку, рукава графа Рэйвенвуда, Луиза едва не потеряла равновесие. Отчего бы? Может быть, из-за не слишком удачно надетой туфли? Сложно правильно обуться, если приходится делать это незаметно, под стулом и юбками. А может, из-за того, что, как на мгновение показалось Луизе, между ее пальцами и тканью – нет, рукой, скрытой этой тканью! – проскочила искра, как в тех опытах с электричеством, что демонстрировали на Всемирной выставке в Хрустальном дворце. Пусть это было всего лишь мгновение, но затем граф закружил Луизу в танце – и случилось нечто совершенно чудесное: все, абсолютно все мысли исчезли, словно где-то в голове образовалась дыра, зато чувства обострились до предела. Луиза слышала звуки – мелодия вальса пронизывала ее насквозь, она чувствовала биение своего сердца – оно стучало в ритме музыки, чуть опережая, словно подгоняя ее движение, она ощущала (или ей казалось?) биение его сердца – оно звучало в унисон с ее. Граф вел в танце уверенно и легко, Луизе вообще казалось, что она не касается ногами пола, паря над паркетом.
Может быть, следовало что-то сказать, но делать этого совершенно не хотелось. Хотелось просто вот так, молча, вечно кружиться в танце – и пусть весь мир, все умствования, весь скептицизм и острословие провалятся в преисподнюю.
Как и предполагал Руперт, танцевать с мисс Грэхем оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Во-первых, она отлично слышала музыку, во-вторых, мягко и послушно позволяла себя вести, словно предугадывая каждое движение партнера, и, в-третьих, ее близость зажгла в нем вполне объяснимые чувства. Луиза мечтательно улыбалась, глядя ему в глаза, словно ощущала его желание, – и была этому рада. Руперт едва не сбился с ритма: в голову внезапно пришла мысль о том, что причины приезда мисс Грэхем в Лондон могут быть не столь однозначны, как кажется на первый взгляд. Ее поведение, ее острый язык, ее смелость и прямота подходят, скорее, для молодой вдовы, для опытной женщины, чем для юной дебютантки. Может быть, в Глазго для нее не нашлось жениха не потому, что джентльмены Севера ей не приглянулись, а потому, что она была неподходящей партией? А сменив круг общения, многое можно было оставить в тени?
Почему-то эти мысли ранили графа. Хотя в том ли он был положении, чтобы выбирать себе идеальную жену? Кроме того, некоторые изъяны девушки могли даже пойти на пользу его, Руперта, матримониальным планам. Впрочем, размышления как-то быстро отступили: серые глаза мисс Грэхем сияли таким неподдельным восторгом, что Руперту совершенно расхотелось о чем-либо думать. Зачем? Кажется, умными разговорами эту девушку покорить не удастся (хотя скрестить шпаги с мисс Грэхем в беседе на грани приличия Руперт бы не отказался), так что придется действовать на поле обольщения. Тут уж, каков бы ни был опыт у мисс Грэхем, с графом Рэйвенвудом ей не тягаться.
После танца граф вернул Луизу к карточным столам, где весьма кстати обнаружилась тетушка Вильгельмина. Луиза успела заметить, как тетя проводила странным взглядом какого-то мужчину. Можно было поклясться, что незнакомец имел неосторожность вызвать неудовольствие леди Крайтон.
– Тетя, позволь представить тебе графа Рэйвенвуда. Нас познакомила Анетт. Граф, это моя тетя, леди Крайтон.
– Польщен.
– Взаимно.
Тетя Ви снова оглянулась на уже практически скрывшегося в толпе гостей незнакомца.
– Луиза, дорогая, тут произошел довольно странный случай.
– Какой именно, тетя?
Граф Рэйвенвуд, уже собиравшийся было откланяться и вернуться к картам, заинтересованно замер, случайно или намеренно оставив руку Луизы лежать на сгибе своего локтя.
– Ко мне подошел юноша, которого я взяла на себя смелость записать на этот вальс.
Ознакомительная версия.
