Держась за грот-мачту, Кендалл, ни жива, ни мертва от страха, смотрела, как Трейвис разговаривает с индейским воином.
— Кто ты? — спросил моряк.
— Рыжая Лисица, — ответил индеец и посмотрел на корму, где двое матросов, бледные, дрались с четырьмя воинами. Рыжая Лисица резко тряхнул головой, и индейцы, схватив матросов, явно приготовились выбросить их за борт.
— Постойте! — крикнул Трейвис. — Ты обещал сохранить нам жизнь.
Голос его дрогнул и осекся, когда Рыжая Лисица снова посмотрел на него, — в тяжелом взгляде индейца плясали искорки смеха: он явно забавлялся.
— А ты храбрец, друг мой, и я сохраню тебе жизнь. Дарю тебе и лодку — прыгай за борт вслед за своими матросами, плыви к ней и моли Бога, чтобы в море не было голодных акул.
Трейвис выпрямился. Кендалл видела, что он побаивается рослого, мускулистого индейца. Однако моряк сохранял достоинство.
— Я уйду только после женщины.
— Женщина останется. — В голосе Рыжей Лисицы прозвучала непреклонность. — А ты уходи — или умрешь.
— Я не могу… — начал было Трейвис, но индеец не дал ему договорить. Оглушительно расхохотавшись, Рыжая Лисица легко, как пушинку, поднял Диленда и швырнул в море.
Кендалл услышала дикий визг и только спустя мгновение поняла, что визжит она сама, к ней не спеша, приближался Рыжая Лисица.
В панике она отбежала от мачты, угрожающе размахивая ножом. Несколько индейцев, тихо, как кошки, подкрадывались к ней. Переводя дикий взгляд с одного на другого, она была готова воткнуть нож в первую же жертву… Однако в воздухе вновь прозвучал низкий раскатистый смех — это засмеялся Рыжая Лисица. Он что-то повелительно скомандовал на своем языке, и индейцы отступили, а один из них встал к штурвалу.
Рыжая Лисица медленно стал приближаться к ней. Кендалл пристально смотрела на врага, — от страха кровь горячо пульсировала у нее в жилах. Черные прямые до плеч волосы индейца блестели в лучах солнца, лицо напоминало высеченную из гранита маску. Лишь усмешка, кривившая губы, да озорные искорки, пляшущие в глазах, говорили о том, что это — живое существо, способное на человеческие чувства. Теперь-то Кендалл доподлинно знала, что испытывает мышь, когда ее загоняет в угол кошка.
— Женщина, отдай нож! — властно приказал индеец.
— Ни за что? — отчаянно прокричала Кендалл. Страх, а отнюдь не мужество, придавал ей сил и способность к сопротивлению.
Уперев руки в бока, Рыжая Лисица громко, от души расхохотался.
— Огонь, а не женщина! — Нотки восхищения сглаживали грубое звучание голоса. — Я бы с удовольствием сам занялся тобой, но… тебя пожелал Ночной Ястреб, а его слово — закон для меня.
Кендалл никак не могла взять в толк, о чем идет речь, — до сих пор она ни разу в жизни не встречалась с индейцами. Да и не все ли равно, какой язычник посчитал ее наградой для себя, если она собирается драться до тех пор, тюка…
Пока что? Единственный путь к спасению — это прыгнуть в море…
Рыжая Лисица сделал еще один шаг, и Кендалл, выставив вперед нож, отчаянно бросилась вперед. Индеец отскочил и начал кружить вокруг нее, а она следовала за ним, то, наскакивая, то отступая. Противники настороженно следили друг за другом.
Внезапно Кендалл опять бросилась вперед и ударила индейца в грудь. Он тихо выругался, преграждая ей дорогу. Сжав ее кисть, словно тисками, индеец отнял нож. Кендалл отчаянно закричала от боли и ярости. Крутанув рукой, она ухитрилась вырваться из железных тисков индейца.
Путь к морю был свободен, но что ждет ее в воде? Только смерть. Кендалл почти не умела плавать; длинная юбка будет сковывать движения, а до берега не меньше мили.
Но охваченная неукротимой яростью, Кендалл перестала чувствовать страх, она бросилась к левому борту и прыгнула в воду. Все глубже и глубже она погружалась в кристально прозрачную глубину. Грудь давило от невероятной тяжести, хотелось выпустить из легких воздух, чтобы избавиться от страшной боли, но в последний момент решимость не сдаваться, жажда жизни одержали верх. Отчаянно взмахнув руками и разогнув ноги, Кендалл стремительно понеслась к поверхности.
Но лишь только ее голова показалась над водой и едва Кендалл успела глотнуть живительного воздуха, как ее плечо попало в капкан.
Повернув голову, она увидела рядом Рыжую Лисицу — его красивое лицо было искажено злостью.
Кендалл попыталась ударить его, но он, надавив рукой на голову, погрузил ее в воду и держал до тех пор, пока Кендалл не начала извиваться от удушья с одной только мыслью: дышать, дышать, дышать! Словно почувствовав, что сопротивления больше не будет. Рыжая Лисица вытянул Кендалл на поверхность.
На этот раз у нее не было сил; драться. Перед глазами плавали черные точки — еще чуть-чуть, и они сольются в непроницаемый черный занавес. Кендалл была еще в полуобморочном состоянии, когда Рыжая Лисица, волоча ее за собой, поплыл к шхуне. Он тащил Кендалл за волосы, и она окончательно пришла в себя от боли.
Два индейца подхватили ее расслабленное тело, а Рыжая Лисица, ухватившись мощными руками за борт, подтянулся и легко вспрыгнул на борт «Мишель».
Воины бросили Кендалл на палубу. Неподвижно лежа на досках, Кендалл ощущала, как ее тело согревается под жаркими лучами солнца, а кожа на голове стягивается от высыхающей морской соли. Сознание постепенно возвращалось к ней.
Неподалеку о чем-то тихо переговаривались индейцы. Шхуна двигалась, постепенно набирая скорость.
Кендалл открыла глаза и приготовилась вскочить, чтобы снова броситься в море. Но не успела она пошевелиться, как увидела на своем животе огромную босую ступню. Кендалл яростно вскинула глаза и встретилась с взглядом Рыжей Лисицы.
— Убери свою вонючую ногу! — вне себя произнесла Кендалл.
Зарычав от злости, индеец не слишком нежно схватил ее за руки и перевернул на живот. Она попыталась вырваться. Но сопротивление было бесполезным. Без всякого усилия Рыжая Лисица связал ей запястья тонким кожаным ремешком, а к узлу привязал веревку, сделав нечто вроде поводка, чтобы Кендалл не могла уйти.
В отчаянии она начала осыпать индейца неистовой бранью и пинать ногами, растрачивая последние силы.
Рыжая Лисица не обращал на Кендалл особого внимания до тех пор, пока она не лягнула его по голени. Скривившись от боли, он снова зарычал, потянул за веревку и заломил Кендалл руки. Острая, нестерпимая боль, казалось, пронзила ее насквозь.
— Женщина, — прошипел Рыжая Лисица, — от тебя хлопот больше, чем от синих мундиров. Прекрати! Или я забуду, что ты добыча моего брата Ночного Ястреба, и вместо него утолю его месть.
Обессилев, Кендалл закрыла глаза и легла на палубу. Вскоре она услышала мягкие шаги босых ног: индеец отошел от нее. Потом почувствовала подергивания веревки, впрочем, не сильные, — Рыжая Лисица для верности привязал ее к своей руке.
