милостью.
Бой был закончен, а раз так, то призывы герольда перед поединком теряли силу; зная об этом, горожане дружно взревели:
– Бог сделал выбор! Правда на стороне красного щита с полосой [75]! Монах ошибся! Отпустить женщину, Бог за нее! Бог сказал свое слово!
Гастон, как был с булавой в руке, опустив голову, медленно побрел к трибунам, чтобы преклонить колено у королевской ложи. И тут вдруг случилось то, что повергло всех… не просто в недоумение, а в настоящий ужас! Тюдель привстал, схватил не до конца разбитой левой рукой секиру и, не видимый противником, кинулся ему вслед. Все онемели, раскрыв рты, настолько это было неожиданным. Гастон не слышал: враг крался сзади по песку. Осталось совсем немного, вот-вот лезвие ударит… Уже замахнулась рука!.. И в это время огромный черный зверь в прыжке вцепился в эту руку, готовую разить. Секира выпала, Тюдель закричал не то от страха, не то от боли. Гастон быстро оглянулся. Тюдель стоял на коленях, в ужасе глядя на свою руку, которую уже почти перекусили пополам мощные челюсти пса. Гастон все понял и, сделав шаг, обрушил булаву на голову врага. Перья, словно в масло, врезались в череп, брызнула кровь вперемежку с мозгами… По рядам зрителей прокатился рев. Но то был не восторг: их лишили удовольствия собственноручно добить побежденного. А Гастон… Все решили, что он остался верен рыцарской чести, которую в нем воспитали: его удар – это жест милосердия к поверженному врагу.
А из рядов зрителей вдруг донеслось:
– Черная собака! Посланец дьявола! – И, уже тише: – Не пособник ли сатаны рыцарь красного щита, раз дьявол выслал своего помощника?
Это были опасные слова. Толпа заволновалась. Вельможи в беспокойстве стали переглядываться. Жанна бросила умоляющий взгляд на аббата. Ла Гранж, подняв над головой распятие, вышел на середину ристалища и в наступившей мгновенно тишине громогласно объявил:
– Сие знамение послано Господом нашим и Девой Марией, ибо Бог свершил свой суд и не пожелал, чтобы поверженный рыцарь в свой смертный час нанес увечье победителю. Возблагодарим же Господа, братья и сестры, ибо решение Его – суть желание Отца и Святого Духа, кои отметили печатью благости своей храброго рыцаря, защитника правого дела! И да пребудет с ним Господь и Святая матерь Его отныне и до смертного часа!
Толпа вновь взревела и тотчас дружно закрестилась, шепча молитвы и склонив головы. Тут кто-то громко позвал:
– Бино!
Пес в тот же миг оставил в покое свою жертву и, перескочив через барьер, оказался у ног хозяина. Люди отступили и с благоговением, еще усерднее крестясь, глядели на собаку, посланную в помощь победителю самим небом.
Оба, аббат и рыцарь, неторопливо направились к трибунам. Гастон преклонил колено перед королевой. Жанна произнесла:
– Подойди, рыцарь, и получи награду за свой славный подвиг во имя торжества справедливости и матери святой Церкви нашей.
Гастон подошел. Королева протянула ему золотой перстень с рубином. Трибуны рукоплескали. В следующее мгновение раздался поистине гром оваций; в продолжение этой сцены – широко разинутые рты и удивленные глаза. Тому имелась причина: обняв Гастона за руки, Жанна поцеловала его. Небывалый случай! Придворные многозначительно переглянулись. Всем было хорошо известно: тот, кто принародно удостоился поцелуя августейшей особы и был, таким образом, отмечен печатью неба, становился первым лицом при дворе, чуть ли не принцем крови, которому даровались многие привилегии. Человек этот мог сидеть в присутствии королевы, не снимать при ней шляпы; мог даже обедать с монархами за одним столом.
Гастон в смущении огляделся: ему аплодировали, улыбались, дамы посылали воздушные поцелуи. Он стал героем дня, и это подтвердил герольд, который в сопровождении двух трубачей вышел на ристалище и, развернув скатанный в трубочку лист пергамента, огласил во всеуслышание:
– Слушайте все! Слушайте все! Слушайте все! Господь Бог сказал свое слово, даровав победу славному рыцарю Гастону де Ла Ривьеру, виконту де Сансеру, сеньору де Куси! Свершилось небесное правосудие! Отныне дама по имени Эльза, дочь меблировщика Никола Ламбера, объявляется невиновной во всех тех преступлениях, кои приписывал ей монах из Авиньона по имени Содон. Вышеупомянутой даме Эльзе Ламбер, поскольку обвинение в государственной измене оказалось ложным, ее величество королева Франции Жанна де Бурбон возвращает доброе имя и жалует особняк в городе Париже, на улице Розовых Кустов, и пожизненное содержание в размере пятисот франков в год. Таково решение нашей милостивой королевы, как поведал ей о том архангел, возвестивший волю Создателя и сына Его Иисуса Христа! Писано и объявлено третьего декабря сего года от рождества Христова.
В тот же день Эльза была освобождена из-под стражи и приглашена во дворец. Королева глаз с нее не сводила и весь вечер слушала рассказ гостьи о том, как она жила в лесу и какие тайны он в себе хранит.
– Хочешь быть моей камеристкой? – спросила Жанна.
Эльза, спрятав лицо в ладони, заплакала.
Подруги с улыбками переглянулись.
– Я вижу, ты ждешь ребенка? – коснулась плеча Эльзы Анна. Увидев кивок, продолжила: – Вот и хорошо. Крестной матерью младенца будет Жанна Бурбонская, которую ты сделала королевой.
Эльза, упав на колени, припала к рукам Жанны.
На следующий же день, минуя помолвку и обручение, сыграли свадьбу.
Вскоре вернулся из Авиньона Карл. Вдвоем с графиней Артуа они добились того, чего хотели: папа Урбан V, узрев (не без нажима) степень родства между Эдмундом Плантагенетом и Маргаритой Фландрской, объявил предполагаемый брак невозможным. Эдуард III выразил протест, но папа стоял на своем; будучи французом, он не желал ослабления своей страны и отменил все уступки в отношении инцеста, которые были дарованы его предшественниками сыновьям английского короля. Иное дело французский монарх. Уступки? Почему бы и нет? Подумаешь, какое-то далекое родство! И он дал согласие на брак Филиппа Бургундского с самой богатой наследницей Европы. Таким образом, путем этого брака Карл прибрал к рукам мятежную Фландрию, хотя и лишился при этом трех шателенств. И это было очередной победой короля Карла, до которой, правда, еще четыре года.
Едва король приехал, Жанна рассказала ему обо всем, что произошло (помня, разумеется, о клятве). Карл вызвал к себе Содона и сурово отчитал его за самоуправство. После этого он объявил монаху приказ понтифика немедленно вернуться в Авиньон, прекратив всякую деятельность в Париже, где, как и уверял ранее Урбан V, нет и не может быть еретиков. Содон, понурившись, вернулся. Услышав о Божьем суде, папа обрушил на голову инквизитора громы и молнии, вслед за этим обвинив его в смерти наследника французского престола. Содон перепугался. Папа велел заточить его в
