тюрьму, где монах просидел пять лет. Оттуда он так и не вышел. Он умер, не дожив до освобождения несколько месяцев. Поговаривали, что его не то отравили, не то уморили голодом. С тех пор, во всяком случае в правление Карла V и его сына, инквизиторы в Париже не появлялись.
Глава 24
Прощальная песнь старого леса
Гастон и Эльза жили теперь в двухэтажном особняке близ отеля Руа де Сисиль (бывший дворец сицилийского короля Карла, брата Людовика Святого). Дом стоял у перекрестка улиц Розье и Паве, совсем недалеко от дворца Сен-Поль. Рыцарь де Брезе и пес Бино жили здесь же и занимали две комнаты на первом этаже.
В марте 1365 (1366) года Эльза родила мальчика, правда, немного раньше положенного времени. Малыша окрестил в церкви Сен-Поль аббат Ла Гранж; ребенка назвали Бернаром в честь деда Гастона. Крестной матерью стала королева Франции, чему Карл, кстати сказать, нисколько не удивился.
Эльза стала теперь дамой де Ла Ривьер, так ее все и называли во дворце. С ней мило беседовали, искали ее дружбы: еще бы – супруга самого виконта Гастона, лучшего друга королевской семьи!
* * *
Во второе воскресенье апреля, иными словами, в первый день нового, 1366 года, на Пасху, у церкви Сен-Поль неожиданно появились паломники, возвратившиеся из Палестины [76]. Как и весь двор, они прослушали божественную литургию и вышли из храма после освящения хлеба Господнего. Придворные, миновав притвор и выходя из дверей к паперти, оборачивались, осеняли себя крестным знамением, потом делали то же, обратив взоры на кладбище, и уже после этого неторопливо возвращались во дворец, не забывая раздать милостыню [77].
Эльза поманила пальцем свою служанку.
– Что говорили эти люди, Регунта? – кивнула она в сторону удалявшихся паломников. – Я видела, ты беседовала с ними. Откуда они и давно ли в Париже?
– Они вернулись из похода в Святую землю, госпожа, – доложила служанка, – а вошли в город рано утром. Говорят, очистились от грехов, прошлых и настоящих, и получили прощение от самого Христа Спасителя на целых пять лет.
Эльза, в сопровождении Гастона и Рено, широкой тропинкой направилась вслед за остальными в сторону дворца, как вдруг служанка прибавила:
– Странные какие-то эти паломники, госпожа. Говорят друг другу: «Хорошо, что мы помолились за ту старуху. Да и кому это сделать, а сама она разве дойдет до города?» Хм, будто бы им другого дела нет…
– Какую старуху? – резко остановилась Эльза, схватив служанку за руку.
– Я и сама не знаю…
– Что еще они сказали? Где они видели эту старуху?..
Но Регунта молчала, в недоумении пожимая плечами. Эльза побежала вслед за паломниками; те, к счастью, недалеко ушли. Вскоре она вернулась; Гастон и Рено поджидали ее у ворот. Эльза подошла, глаза ее возбужденно горели.
– Это мать Урсула. Они увидели ее, когда шли по тропе, что огибает лес. Она стояла прямо у них на пути, опираясь на посох, и глядела в сторону Парижа. Она даже не посторонилась, им пришлось ее обойти. Они попробовали заговорить с ней, но она молчала, а в глазах ее стояли слезы… Она ждет меня, – продолжала Эльза после паузы. – И я должна идти…
– Что-то случилось, – молвил Рено. – Урсула не выйдет из лесу без причины. Уж не беда ли с ней?
– Матушка моя… – тихо произнесла Эльза и протянула руки вперед, в сторону темнеющего вдалеке леса. – Она меня зовет, значит… – Она замолчала, слеза покатилась по щеке. – Она хочет проститься… Она умирает, Рено! Она просит, чтобы я закрыла ей глаза, Гастон! Моя мать умирает, и эти люди пришли, чтобы сказать мне об этом! Рено прав, она не вышла бы просто так…
Гастон обнял жену:
– Мы немедленно отправимся к ней! Быть может, успеем…
– Ты и в самом деле думаешь, что она…
– Она дала нам знать, Рено. Что могла она ответить паломникам, боясь за дочь? Наше счастье, что мы встретили их.
Эльза нетерпеливо потянула супруга за руку.
– Скорее, Гастон, мы можем не успеть!..
– А Бернар? – спросил Рено.
– За ним присмотрит Регунта.
– Нет! – решительно возразила Эльза. – Я возьму его с собой. Я хочу, чтобы она увидела своего внука… прежде чем уйти.
– Тогда не будем медлить.
Они вернулись домой, оседлали лошадей и поскакали в сторону старой Орлеанской дороги. Малыша Эльза привязала к груди; он не спал и не плакал, а с любопытством глядел в раскинувшееся над ним лазурное небо. Он даже улыбался: лошадь шла ровной рысью, и это нравилось ему.
Но вот и тропинка. Та самая. И поле, близ которого когда-то давно Эльзу застал дождь. Они повернули и въехали в лес. Он шумел, но это не предвещало дождя. Эльза безошибочно узнавала дорогу, она могла бы, кажется, пройти здесь с закрытыми глазами. И она знала, где надо слезать с коней, ведя их дальше в поводу. Спешившись, она подняла глаза к небу… и сердце ее заныло, предчувствуя беду. Ветер, гулявший наверху, словно увидев деву после долгой разлуки, клонил верхушки деревьев в ту сторону, куда путникам и надлежало идти. Наверное, он решил, что Эльза могла забыть, и указывал ей дорогу, причем гнул макушки елей все ниже, словно предупреждал ее, чтобы она торопилась, иначе будет поздно. И она быстро шла, едва не падая; рядом – Гастон с неожиданно задремавшим малышом. Впереди них бежал Бино. Кто знает, как ему удавалось угадывать путь, и Эльза удивлялась, видя, что пес следует именно туда, куда им надо.
Наконец они дошли. У Эльзы от волнения перехватило дыхание: вот он, ее дом! Справа огороды, лужайки, слева курятник, а меж ними тропинка, ведущая к роднику. И тут она вздрогнула, взглянув на дом: дверь была раскрыта. Такого никогда не случалось – хозяйка всегда запирала ее. Эльза едва ли не вбежала и застыла у кровати, онемев. Урсула недвижно лежала поверх одеяла в своей повседневной одежде: глаза закрыты, руки, с зажатой в них лапой ели, скрещены на груди. Эльза упала на колени, схватила сохлую ладонь. Она еще дышала теплом, жизнь не торопилась покинуть тело. Таков был последний приказ, который старуха отдала смерти. Ее воспитанница, ее дочь не могла не прийти, сердце не могло ей не подсказать. И она пришла. Почувствовав это, услышав ее прерывистое дыхание, мать Урсула открыла глаза. Зрачки шевельнулись, остановились на мокром от слез лице дочери.
– Я знала, что не умру, не повидав тебя, – прошептала Урсула, накрыв своей ладонью руку Эльзы. – Я совсем уже старая, и смерть пришла
