что нужны какие-то действия с твоей стороны, - неожиданно заметил Николай, - более того, они, наверняка, принесут вред и тебе, и близким тебе людям, и самому делу. Пойми же, наконец, дорогой Серж, каждый хорош на своем месте!Синяев встал и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по комнате, то и дело останавливаясь и глядя в лицо Сергея, заговорил отрывисто, с раздражением:- Ты – военный! Ну, так и служи с честью! А придет срок, выйди в отставку, женись и воспитай сына, чтобы смог, как и ты, послужить отечеству, не посрамив отца. Это ли не достойный пример?- Наверное, ты прав… - Сергей опустил голову, выпустил из трубки колечко дыма и возразил: - Но что же будет, ежели каждый из нас, отслужив положенный срок в столице, погуляв вволю, в зрелые годы отправится в деревню доживать век в тиши и довольствии? Да, собственно, так именно уже веками и ведется! И покуда Европа кипит от перемен, у нас, как в сонном царстве! Да что же потомки скажут о нас?! И не только в них дело, ведь скушно же, скушно!- Потомки! – Николай, казалось, не на шутку разозлился. — Ах, его волнует мнение потомков! Да ты поначалу обзаведись ими, а потом уже веди этакие душеспасительные беседы. Мне, например, наплевать, как жил мой отец. Лишь бы состояние не промотал и меня нищим не оставил. – Синяев раздраженно усмехнулся, - Россию он спасать вздумал! Очнись, друг мой, уже спасли, слава Богу! И с твоей же помощью! Да Россия - сонное царство, как ты изволил выразиться, - все европы переживёт! Стояла, стоит и стоять будет! А если скушно , так не мне тебе советовать, как скуку разогнать.- Ну, Николя, дружище! – Сергей хлопнул друга по плечу. – Прости мне мою меланхолию. Сдаюсь! – он шутливо поднял руки. – Твоя взяла, вези меня куда хочешь. — И громко приказал: - Архип! Одеваться!
___________________________
* …как заметили французы, здесь нужно искать некую женщину. Я прав? (Фр)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Коллаж автора
Петрушевский стоял, скрестив на груди руки и опершись на стену. Его рассеянный взгляд равнодушно скользил по фигурам и лицам, проносившимся мимо, по всей этой пестрой толпе, плавно перетекающей из залы в залу.На вечере у княгини Голицыной, как всегда, было многолюдно. Ее огромный дом на Большой Миллионной славился своим гостеприимством. Поговаривали, что цыганка нагадала княгине смерть в ночи, но хитрая красавица решила обмануть саму смерть и, созывая гостей, превратила ночь в день. Приемы начинались поздно вечером, и лишь поутру от парадного отъезжали кареты с уставшими гостями. Все убранство дома говорило о прекрасном, утонченном вкусе хозяйки, которая и сама казалась порождением изящной роскоши. За ночные приемы она получила прозвище «Ночной княгини», слыла заядлой театралкой и покровительницей искусств. На этих вечерах часто бывала Семёнова*, ходили слухи о некой histoire romantique, случившейся у Ночной княгини с блистательным Яковлевым.** Голицына любила говорить, что если бы не ее положение в свете, она непременно стала бы актрисой.Дамы в модных туалетах, кокетливо обмахиваясь веерами, медленно прохаживались под руку с щеголеватыми кавалерами во фраках и парадных мундирах. Из дальней залы долетали веселый смех и звуки мазурки, мимо раскрытых дверей мелькали танцующие пары.В огромной гостиной, уставленной корзинами роз, столь диковинных в эти новогодние дни, сидя за карточным столом, несколько почтенных игроков о чем-то оживленно спорили. Три солидные дамы, устроившись в креслах, сетовали на падение нравов.Всюду сновали лакеи в напудренных париках и расшитых золотом ливреях.Сама хозяйка, в воздушном небесно-голубом платье с глубоким декольте, открывавшим высокую шею и грудь, с развевающимся позади серебряным шлейфом, появлялась поочередно в разных местах. Потом, сказав кому-либо из гостей несколько слов, летящей походкой спешила дальше. Она напоминала беззаботного мотылька, порхающего с цветка на цветок. Голицына была ослепительно хороша, так, как может быть хороша только по-настоящему светская женщина. В ее облике природная красота не была предоставлена сама себе, а умело оттенялась с помощью искусных ухищрений последней моды. Голубой наряд, окутывая ее стан подобно облаку, подчеркивал необыкновенную стройность высокой фигуры и золото волос, убранных в замысловатую прическу и увенчанных антиковой*** диадемой с бирюзой в серебряной оправе, антиковые же ожерелье и серьги завершали парюру**** . Тонкое лицо княгини с большими синими глазами, в которых тоже блестело завораживающее серебро, поражало холодной, почти мраморной правильностью своих черт. Улыбка, не сходившая с четко очерченных коралловых губ, была чуть кокетливой и всегда приветливо ровной.Это был первый после дуэли выход Сергея в свет. Дуэль осталась в прошлом, но почему-то в мыслях он все время возвращался к ней, хотя, казалось, ничего необычного в ней не было.В тот вечер, когда на него вдруг нахлынула откровенность, они отправились к Синяеву. Собралась обычная компания и, как всегда, было шумно и довольно весело. Большая квартира Николая могла бы иметь вполне пристойный вид, если бы не постоянный беспорядок, царивший в ней и делавший ее похожей на дешевый трактир. Гости, как правило, предоставлялись сами себе: кто-то играл в карты, кто-то страстно спорил, другие просто прохаживались по комнатам, убивая время, и переговаривались друг с другом, главным образом, рассказывая сомнительные анекдоты. И все произносили тост за тостом.На этот раз картину несколько оживлял весьма живописный стол, накрытый в большой гостиной. Собравшиеся что-то отмечали.Главным образом, здесь были знакомые Сергею офицеры, почти каждый день собиравшиеся у Синяева, кроме двух человек. Петрушевский, стоя у окна в своей любимой позе – скрестив руки на груди, - осторожно наблюдал за ними. Изучение новых лиц доставляло ему известное удовольствие, он всегда пытался разглядеть что-то, скрывающееся за видимыми чертами. Иногда ему казалось, что он, вот так наблюдая со стороны, больше понимает людей, чем, если проговорит с ними весь вечер. Впрочем, вероятно, это лишь казалось ему и только. Однако, несмотря ни на что, наблюдая, он всегда составлял о человеке определенное мнение и редко ошибался в этом первом заключении.Один из новичков – молодой прапорщик с маленьким бледным лицом, напоминающим лицо ребенка или юной девушки, - сидел в одиночестве у рояля и в задумчивости водил пальцами по клавишам. Второй – статный майор лет тридцати, в осанке которого сквозило врожденное благородство с примесью аристократизма, - заложив правую руку за край мундира, прохаживался среди других гостей. Он, казалось, был чем-то озабочен.Заметив изучающий взгляд Сергея, незнакомец направился к нему.- Скучаете, поручик? – спросил он.- Да… С
