— Мистер Грейсон. — Она сделала глубокий вдох и, видимо решившись, подняла к его глазам большой лист рисовальной бумаги. — Вы и ваша коза должны мне два листа высококачественной бумаги, плотной и без пометок. Я требую, чтобы мне компенсировали ущерб.
Грей озадаченно потер ладонью скулу, потом опустил руку и обхватил пальцами горло.
— Бумага? — Он вопросительно изогнул бровь и нарочито медленно оглядел порядком потрепанный наряд Софии. — Весь этот шум из-за нескольких листков бумаги?
Неожиданно смутившись под его пристальным взглядом, София торопливым движением пригладила волосы.
Сейчас, когда он сменил наряд и красовался в идеально сшитом темно-синем сюртуке и брюках из буйволовой кожи, которые были последним криком лондонской моды, София остро осознала, что сама она в том же самом платье, которое было на ней в момент их знакомства. Непокорные волны волос этого флибустьера были укрощены помадой, а легкая небритость щек лишь придавала ему заманчиво авантюрный вид.
В целом же он выглядел потрясающе красивым, и, осознав это, София в сердцах скомкала зажатый в руке лист ни в чем не повинной бумаги. Черт его подери, теперь мистер Грейсон должен ей три листа.
— Бумага? — повторил он.
— Да, бумага. Для вас это, может быть, лишь несколько листов бумаги, но для меня это… ну, это бумага. — София понимала, насколько глупо звучат ее слова. — Понимаете, у меня очень ограниченный запас этих листов, и я не могу себе позволить кормить ими ваш домашний скот.
— Понимаю.
Он сдвинул брови, внимательно глядя на листок в ее руке.
— Нет, вы не понимаете. — София почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза. — Как вы можете это понять? Вы думаете, что это обычный листок бумаги, но это не так. Это…
— Это и есть бумага.
Сморгнув слезы, София отвернулась и, покусывая губы, уткнулась взглядом в линию горизонта.
— Да, именно.
— А теперь, моя дорогая, достаньте свой кружевной платочек, который, мне кажется, сейчас вам совершенно необходим.
Незаметно смахнув скатившуюся по щеке слезинку, София в ответ лишь передернула плечами.
— Эй, парень! — Резкий голос прервал их разговор. — Живо наверх, фор-бом-брамсель ставить!
— Слушаюсь, мистер Брэкетт.
Молодой человек, примерно с Софию ростом, торопливо шагая, прошел мимо них и остановился у толстых пеньковых вант, удерживающих мачту. Она узнала в нем паренька, который спас ее от прожорливой козы.
— Это в первый раз, Дейви? — спросил парнишку Грейсон.
Юноша громко сглотнул.
— Да, сэр. Первый раз в море, сэр. Мистер Грейсон похлопал его по плечу:
— Не торопись. Крепче держись за ванты, не смотри вниз, и все будет отлично.
Парень кивнул. Неловко вскарабкавшись на просмоленные канаты, он начал взбираться наверх.
София с мистером Грейсоном были не единственными, кто наблюдал за продвижением Дейви. С бака корабля, с грот-мачты — со всех сторон члены команды с большим интересом следили за подъемом юноши. Матросы возбужденно переговаривались, словно на скачках или перед боксерским поединком, где на кону стоял солидный денежный приз.
Каждый раз, когда Дейви достигал следующей реи, с палубы раздавался гул одобрительных возгласов.
Теперь, когда юноша был уже очень высоко и приступил к самой опасной части своего подъема, у Софии больше не было сил следить за продвижением парня. Она опустила голову, сосредоточенно рассматривая доски палубы, а затем, когда напряжение стало совершенно невыносимым, перевела взгляд на спокойно заложенную за спину руку мистера Грейсона.
Она не отрывала взгляда от его руки — сильные пальцы, словно вылепленная скульптором ладонь с заметными бугорками жестких, как наждак, мозолей. Этой рукой он подхватил ее платок, этими же руками он уже не раз подхватывал и саму Софию. Если Дейви оступится, эти руки рефлекторно дернутся, чтобы подхватить парня, но пока рука Грея расслаблена, с мальчишкой все в порядке.
С ней все в порядке.
Откуда возникла эта мысль? Совершенно нелепая. Он опасен, напомнила себе София. Он может разоблачить ее и вынудить вернуться к прошлому жалкому существованию. Господи, ну почему она, которая с одинаковой легкостью дурачила и графов, и привратников, полностью теряла самообладание, когда рядом с ней оказывался этот человек? И, однако, несмотря на все это — а может, благодаря этому? — стоя в его широкой тени, София чувствовала себя странным образом защищенной. И в безопасности.
Разум требовал, чтобы она, не медля ни секунды, бежала в свою каюту, чтобы хоть ненадолго избавиться от влияния его мощного обаяния.
Но София этого не сделала.
Вместо этого она медленно и осторожно приблизилась к нему. Грейсон, конечно же, ощутил это неожиданное приближение. Теплое, женственное, которое будоражило каждый его нерв. У него даже не было необходимости смотреть в ее сторону.
Необходимости не было, но он посмотрел.
Боже, она действительно изысканна!
Даже его ослепленный горем брат назвал ее красивой, но этого слова было недостаточно. В ее лице была какая-то особая утонченность, которая находила отклик в его душе. Подобно тому, как хрустальный колокольчик звенит на празднике, как эхо разносит по собору шепотом произнесенное слово.
Изысканна.
Хриплые ободрительные возгласы объявили об успехе юного Дейви, и Грей, подняв глаза к верхушке мачты, увидел, что прямой парус уже развернут на рее, словно огромный носовой платок.
Громкий звон судового колокола перекрыл крики и свист матросов. Мистер Брэкетт стоял на мостике и сурово оглядывал забывшую о делах команду.
— Это вам не цирк, деревенщины! Все за работу! Ворча, матросы вернулись к своим обязанностям. Если Грей не мог упрекнуть офицера в том, что тот разогнал матросов, он по крайней мере смог компенсировать их отсутствие, тепло поздравив спустившегося вниз Дейви.
— Молодец, парень! — Грей хлопнул его по дрожащему плечу. — Похоже, что скоро ты переберешься в кубрик к остальной команде. Возможно, уже после того, как мы пересечем тропик.
— Спасибо, сэр. Мальчишка отер лоб рукавом.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто сейчас меня стошнит, сэр. Грей рассмеялся и сделал шаг назад.
— Сделай одолжение, парень. Избавь мои сапоги от второго крещения.
Подавив нервный смешок, мисс Тернер тепло улыбнулась мальчишке:
— Вы очень храбры, мистер Линнет.
Грей заметил, как побелели ее пальцы, пока она нервно сжимала плотную ткань накидки, и понял, как сильно она переживала за мальчишку. Он плотнее прижал пальцы к ее спине. Она поежилась, ощутив неожиданно требовательное прикосновение, но не отстранилась. Более того, она, казалось, прижалась к нему еще ближе.
