который как раз очистила Августа. – Фрау Бройер сейчас подавилась рыбной косточкой.
– Да пусть давится, но только не портит мне все меню! – сердито прорычала Брунненмайер.
– Ну и что? – Августа пожала плечами. – Картофель все равно надо подавать наверх. А когда подадут мясо, он уже будет на столе.
Повариха не удостоила ее ответом, она отодвинула кастрюлю на край плиты, где температура была самой низкой. Только бы они не возились там долго, иначе жаркое будет сухим и жестким. А морковка с зимней капустой и лучком уже готова.
– Что ты собираешься делать с синим шерстяным отрезом, что тебе подарили на Рождество? – спросила Августа.
Эльза, которая мыла посуду, сказала, что хочет сшить из него жакет.
– Интересно, и когда ты будешь его носить, Эльза? Давай я лучше отдам тебе зимние сапоги, которые мне подарили, ведь из шерстяной ткани я могу сшить брюки Макслу, а еще куртку.
Эльзе захотелось сначала померить сапоги. Зачем ей нужен такой обмен, если она натрет себе мозоли?
Подарки для прислуги и в этом году были скудными: ткани из запасов госпожи, несколько поношенных платьев и туфель, рисунки, сделанные фрау Китти Бройер, и несколько дешевых цепочек или брошей, взятых из господских шкатулок. Никто не получил денег, как это бывало раньше на Рождество, даже Элеонора Шмальцлер.
– А вы видели, какие подарки получили дети? – спросила Августа, бросая в миску последнюю очищенную картофелину. – Просто глаза разбегаются. Еще хорошо, что моя троица ничего про это не знает. По крайней мере пока. Увидят все сокровища потом, когда будут играть.
– Это все принес лейтенант, – добавила Эльза. – У него столько денег, что он не знает, куда их деть.
Ханна не разделяла их мнение и считала лейтенанта фон Клипштайна «беднягой», раз он был так безнадежно влюблен.
– Да, с любовью-то так, – вскользь заметила Августа. – Если господин не вернется, неужели госпожа не пойдет за лейтенанта? Уж лучше такой, чем совсем никого. Да и деньги свои он уже вложил в фабрику.
– Освободите место – мне надо разрезать жаркое! – велела повариха и поставила на стол большую деревянную разделочную доску. – Все-то вы знаете, но молодой господин обязательно вернется. А Мари Мельцер будет ему верна. И если ты не прекратишь нести эту чушь, то будешь иметь дело со мной, Августа!
Августа вытерла полотенцем руки и сказала, что она все равно долго не прослужит. Ее Густль нашел рабочих, с которыми он будет перекапывать луга и делать грядки. А в следующем году они уже будут продавать цветы и овощи.
– Ну, тогда миллионы так и посыплются в дом, – с усмешкой произнесла Эльза.
На кухне появился Гумберт и сообщил, что жизнь госпожи Гертруды Бройер спасена, она прилегла на диван в кабинете и больше не хочет есть.
– Неудивительно, – прокомментировал Эльза. – Если она съела целую миску картофеля…
– Ханна, убери посуду со стола. Потом сразу будем сервировать жаркое.
– Ну, слава богу, – с облегчением вздохнула повариха. – Принесите-ка сюда три серебряных блюда! Ну давайте же, пошевеливайтесь! Августа, полей ломтики жаркого соусом. Тот, что в кастрюле справа от чайника. Поливай осторожно, потихоньку. А не лей…
Она еще раз наточила длинный нож для мяса, а затем уверенной рукой нарезала большой кусок говяжьего жаркого на тонкие ломтики. К овощам подавались различные виды соуса, а также моченая клюква, приправленная сливовицей, и приготовленные особым способом белые грибы.
Фройляйн Шмальцлер появилась на кухне, чтобы проверить, как идут дела. К тому же на столе закончилась вода, а дети выпили весь виноградный сок. Потом она снова пошла наверх, в красный салон, куда надо поставить кофейный сервиз и куда потом переместятся господа. Эльза, когда освободится, должна была быстро подмести ковер: маленькая рождественская елочка, которую поставила фрау фон Хагеманн, уже потихоньку осыпа́лась.
Она вышла из кухни, а Августа с Эльзой поджидали лифт, на котором они сначала должны были быстро отправить на кухню грязную посуду, а затем поставить новую перемену блюд.
– Все хорошо! – удовлетворенно отметила Фанни Брунненмайер, когда Гумберт подал наверх основное блюдо. – Только вот картошка остынет. Жаль.
Она вытерла подолом фартука лицо и позволила себе небольшую передышку, прежде чем приступить к десерту. Пудинг уже давно был готов и разложен по фарфоровым формочкам, оставалось только поставить его на теплую водяную баню и опрокинуть, а затем украсить консервированными фруктами с коньяком. Детям, разумеется, достанутся порции без коньяка, но с разноцветной сахарной посыпкой.
Эльза с Августой тоже присели на минутку за стол – мытье посуды могло и подождать, Ханна все равно сначала соскабливала рыбные косточки с тарелок и блюд, чтобы при ополаскивании они не искололи ей пальцы.
– О, Пресвятая Дева Мария, кого я вчера видела на мессе – Йордан, – поведала Эльза. – В церкви Святого Максимилиана. Она сидела там со своими воспитанниками в переднем ряду. Они выглядели такими набожными и святыми, эти сиротки. А на Йордан было пальто с меховым воротником. Ну, что вы на это скажете?
– С лисьим мехом? – уточнила Августа, покачав головой. – Так его ей подарили господа еще несколько лет назад, поскольку мех облезал.
– Может быть, ты и права, – согласилась Эльза. – Но вот на господине Винклере, сидевшем рядом с ней, не было даже пальто. Один пиджак…
Августа, хихикнув, заметила, что господин Винклер уже давненько живет в приюте. Не иначе как Йордан завела себе любовника на старости лет.
– Кроме тебя больше никому такое не пришло бы в голову! – вставила повариха. – Господин Винклер сразу после Рождества уезжает в Померанию. Он получил там работу.
Августа не поверила. И откуда ей знать? Что, Мария Йордан сама ей рассказала?
– Мне сказала это фройляйн Шмальцлер, потому что она отправится туда вместе с ним. Она очень рада, ведь он милый человек, и ей будет в поезде не так одиноко. И чемодан у нее такой тяжелый.
– Может быть и так, – рассуждала Августа. – Так значит, господин Винклер все-таки нашел учительское место. Может, даже вблизи поместья.
Фанни Брунненмайер не любила болтать. Однако сегодня у нее был уж очень напряженный день, ей предстояло еще приготовить мокко, а потом разложить на многоярусные серебряные блюда испеченные ею миниатюрные пирожные птифур…
– Ну что ты говоришь! – прорычала она, снова вытирая лицо. – Он будет работать в самом поместье. В библиотеке.
Августа от удивления чуть не выронила ложку, которой она соскребала со дна кастрюли остатки подливки, и разразилась смехом, который никак не могла остановить, пока его не сменила икота, так что Эльзе пришлось шлепнуть ее по спине.
– Какая… какая же… какая хитрющая… А с виду тише воды ниже травы, – с трудом переводя дыхание, выдавила Августа. – Вот вам и верная супруга… вот вам ее сострадание… – не унималась Августа.
– Ведь поговаривали, что Элизабет фон Хагеманн хочет переехать в поместье в Померании? Дядя Рудольф умер, а сын, который
