— Да все ты правильно говорил, правильно, Пчеловод! — Аречка, уловив ослепительный солнечный луч, заглянувший в комнату, перестала поддаваться укачиванию, и, недовольно разлепив тоненькие веки, замотала светлым хохолком. Космос кивнул ей головой в знак того, что всё хорошо, и, поцеловав в пухлую щёчку, отпустил играть на ковёр. — Это ты нарулил дорогу, флаг тебе в руки! А остальное не нам двоим решать, сам в курсах, что всё надо перетирать сообща…
— Кос, принял, не грузись, — дальнейшее обсуждение вопроса оказалось бы, по крайней мере, безрезультатным, потому что вместе с Ариадной проснулась и её энергия. То была реакция на Пчёлкина, который вальяжно развалился в кресле Космоса, начав показывать ребенку странные рожицы. — Арька, смотри, как умею!..
— Чего ты мне алмазных сокровищ распугиваешь, Бармалей? — стараясь не растянуться на полу, Кос присаживается на ковер рядом с дочкой, и Аря, признавая за отцом роль главной игрушки, хватает мужчину за щеки, пытаясь их растянуть. Чистый детский смех раздаётся по комнате, и Космос поддаётся миниатюрным ладошкам, вызывая на светлом личике Ариадны широкую улыбку. — Видишь, Пчёл, какой классный Ёж! Космический…
— Она у нас вся в мамку, — если не замечать мелкие повадки карманного космонавта, то всё так и было, — не струхнёт!
— Если хорошо, то в мамку, Пчёл?
— Ты ещё спорить из-за это будешь, карандаш?
— Буду! Потому что не ты её придумал, жук…
— Но всё лучшее ведь в маму!
— Кто тут сказал про маму? На весь этаж галдёж слышно, а стены вроде не картонные!
В коридоре послышался бодрый голос Лизы, и внимание Космоса и Ари мгновенно переключилось в сторону пришедшей. Девочка, подбежав, обхватила материнские ноги, без слов прося, чтобы её таскали на руках, а попытки Пчёлы настроить Холмогорова на волну реальности окончательно упали в пропасть. Кос кинулся поздравлять Лизу с заветным поступлением в аспирантуру: девушка не успела сказать ему и слова о событии, но по её румяному и довольному лицу всё стало предельно ясно. Вите оставалось лишь хлопать в ладоши второму учёному в семье Холмогоровых, которым, по воле судьбы-злодейки, станет его собственная сестра, а не сын профессора астрофизики.
— Космонавтик! Все, теперь будешь учиться вместе со мной! Что такое для нас четыре года? — Лиза нагнулась, чтобы приобнять дочурку, по которой успела соскучиться всего за два с половиной часа. За год, проведенный вместе с Аречкой, это ощущение сроднилось с Холмогоровой, как вторая кожа. Ей всегда не хватало дочери, когда она оставляла её на других. — Ребята, простите, пришлось зайти на почту, от Ёлки письмо заказное пришло с фотографиями и новостями. Нет, не волнуйся, Кос, они ещё не вздумали открыть филиал здесь, так что я сижу ровно! А Настюха симпатичная на мордашку получилась, я не удержалась, глянула! Жаль, что на выписку вы меня не пустили…
— Куда ты одна без меня поедешь, профессор кислых щей? — Космос удовлетворен тем, что желание Лизы исполнено. Она сделала это сама, без постороннего вмешательства в отличие от тех, кто решал вопросы в прогнившей системе за пачку капусты разного номинала. Весомый повод для гордости! Но одновременно он твердил себе то, что главное для Лизы — это семья. Он, она и Аря. Остальное, так или иначе, играло второстепенные роли. — Мы тебя с Арюшкиным никуда не пустим…
— Конечно, мне двух детей одних оставлять не вариант, что скажешь, дядь Вить? — Лиза подмигивает брату, смотря на него, как член тайного общества. — Шучу, Космос! Я поставлю вам чайник, но погода хорошая, мы с Ёжиком в парк пойдем, погуляем немножко. Без нас не скучайте! Чешите языками, сколько влезет…
— Какая у меня щедрая сестрище, — Витя не мог остаться в долгу, — давай, не умотай мелкую!
— Бедствие ты рыжее, Вить, капитально! — быстро сделав элементарные приготовления на кухне, Холмогорова пытается в ускоренном темпе нацепить на Арю осенний утепленный комбинезон, в чём преуспевает. — Ладно! Люблю, целую! Пока…
— Осторожнее, носы прикройте, — назидательно произнес Кос, помахав дочке увесистой ладонью, — ноябрь всё-таки!
— Хорошо, Космос…
Холмогоров не знал, насколько долго может смотреть, как Лиза крутится перед зеркалом, отряхивая драповое пальто, удачно подчеркивающее плавную высокую фигуру. Или как она собирает Арю на площадку, позволяя крошечной моднице сделать выбор между розовым и красным шарфиком. За прошедший год Лиза достаточно преобразилась, что было заметно по невыразимой женственности, затаенной в каждом движении. Заставляла собой любоваться, хоть Кос всегда ненавидел, когда она уходила.
Однако ныне Космос совсем спокоен. За год, пролетевший заботами о подрастающей Аречке, Лиза стала не просто его женой — спутницей жизни, которой не будет замены. Его Лиза стала матерью, и Космос находился в полном убеждении, что, несмотря на темные кривотолки, был обязан сохранить погоду, царившую в доме. Любовь…
Любовь, которая их связывала. Любовь, которая подарила им Арьку. Все этим двигалось…
Ему в очередной раз не поверят? Наплевать!..
Космос мастерски умел обманывать чьи-либо ожидания.
— Пчёл, знаешь?
Воспользовавшись временным отсутствием Лизы и Ари, Кос решается вызвать друга на откровенность. Вопрос задать. Философский, риторический. Может, незначительный. Пчёла имел полное право на конский ржач, а уж особенно после таких маразматических заявлений, но попытка не пытка…
— Я знаю, что ничего не знаю, брат…
Витя не пытался понять, почему зачастую Кос способен копаться в себе, как крот в темной норе. Кажется, что это почти завидное умение, но Пчёла не собирается чему-то учиться. Если бы умел, то, может, не осталось на задворках памяти запретного имени той, которая прогнала, оставляя желать у моря погоды. Или у безответного озера…
Но Пчёла сам повелел себе оставить прошлое там, где ему самое место. Где-то в районе Патриарших, куда он никогда не вернётся. Он всем доволен, крепок духом и здоров, а это являлось основным в нелёгком споре с фортуной…
Будем жить!..
— А кто сомневается, чудило?
— Бля, ну к чему завёл песню?
— Я тебе о другом…
— Не копайся, как кот с бубенцами, валяй!
— Пчёл, — выдерживая недолгую паузу, Кос роняет слова, не представляя, на какую почву они лягут, — а, может, мы, в самом деле… не тем занимаемся? Фиг его, но… тебя такая мысль не посещала? Я просто иногда на своих смотрю, думаю…
Не стоит сомневаться, что Пчёлкин крайне удивлен подобным вопросом, заданным без веских причин. И от кого? От Космоса!..
От Космоса! Который не терпел полумер, принимая на свои плечи власть авторитета, достатка и неизведанных дорожек. И первым ступил в это болото…
Пчёла не отрицал, что с появлением собственной семьи Кос обзавелся болевыми точками, но не верил, что друг способен соскочить. А Лиза слишком хорошо изучила мужа, чтобы ломать, слепо подчиняя своим интересам. Витя и сам никогда не будет спокоен за сестру, которая сама определила, каков её выбор, но шут его знает, почему Коса занесло в сложные материи!
Полет нормальный?..
— Твою мать, Космос, приплыли!
— По-людски ответить можешь, аквалангист?
— Каждому своё, — изрекает Витя дикторским тоном, надеясь, что Холмогоров доволен ответом, который не мог отличаться однозначностью, — а там посмотрим, куда занесёт.
— Как знать, как знать, — ветер перемен не каждый раз благосклонен к своим детям. — Я тебя услышал, Пчёл! Ты не Аристотель, но что-то смыслишь…
— Извиняй, Космос! Из меня Аристотель, как из тебя профессор астрофизики, так что по советам мы оба продули…
— Один один…
— Пошли покурим? Здоровее будем?
— Хрен с тобой, пошли!
— Узнаю каланчу!
— Если зажигалки нет с собой, то ищи наверху, вроде заправил.
— Все своё ношу с собой.
Не торопясь уйти вслед за другом, Кос, подойдя к венгерской стенке, бережно поправляет рамку с фото, на котором запечатлены жена и дочь. Они улыбаются ему…
***
Полчаса на детской площадке оказались достаточным временем для того, чтобы Ариадна, махнув ладошкой на качели, расположилась в колясочке, играя с любимым плюшевым утёнком в синей матроске. Лиза устроила дочь удобнее, и, поправив розовую детскую шапочку, решила отправиться домой прогулочным шагом. Их уже ждали…
