Элизабет Ренье - Если это любовь

Слуга озадаченно посмотрел на него:

– Сэр, зачем же нам ехать до Плимута, когда есть судно из Лондона?

Майлс отвернулся и устремил невидящий взгляд на бумаги.

Отблеск свечи сверкнул на кольце с печаткой, которое подарил ему Николас Пенуорден, на кольце с родовым гербом его семейства. Пенуордены из Трендэрроу. Все его детство он слышал эти слова, они освещали его мечту, которая, казалось, сбылась. Там, в этом поместье, он нашел свою любовь и там должен будет расстаться с ней. Не здесь, в Лондоне, когда рядом с ней Тимоти Бренкомб, а около часовни, где ее образ навеки врезался в его память: одетая в зеленое платье принцесса с лицом, освещенным солнцем и радостью. Он снова поедет в Трендэрроу, но поедет один.

Кэролайн, ехавшая верхом рядом с Тимоти по парку, была захвачена лондонской жизнью. Привыкнув к скромной, темной одежде жителей сельской местности, к редким экипажам на дорогах, она находила восхитительными постоянное уличное движение и смешение пестрых красок. Ее околдовывали нескончаемые процессии элегантных экипажей, яркий поток модно одетых мужчин и женщин, то и дело останавливающихся, чтобы поздороваться с друзьями или знакомыми.

Утреннее солнце весело искрилось в струях фонтанов. Тревожные сомнения, мучившие накануне вечером, были забыты. Наступил новый день, от которого она ждала только радости, а вечером предстоял бал, на котором будут присутствовать Тимоти и Майлс.

Она ни на минуту не замолкала, как ребенок реагируя на все, что попадалось ей на глаза, и пребывая в полном восторге, как всегда рядом с Тимоти. Пока наконец не поняла, что он едва ей отвечает. Она наклонилась в седле, чтобы заглянуть ему в лицо. Его голубые, всегда ясные глаза были грустны, уголки губ опущены, плечи поникли, он машинально теребил уздечку.

– Что с тобой? – спросила она. – Мы же с тобой в Лондоне, в котором, по твоим же словам, невозможно скучать!

Он выпрямился и попытался изобразить улыбку.

– Нет, ничего… Боюсь, я слишком много себе позволил вчера вечером.

Она нетерпеливо взмахнула хлыстиком.

– Ты прямо как папа. Если он слишком много выпьет, то на следующий день лучше держаться от него подальше. И часто с тобой такое происходит?

Покраснев, Тимоти пробормотал:

– Так уж принято, когда мужчины встречаются по вечерам, чтобы развлечься. Надеюсь, ты не станешь запрещать мне это удовольствие, когда мы поженимся?

Впервые она испытала раздражение за стремление Тимоти казаться хорошим мальчиком. Она сама удивилась своему холодному тону.

– Каждый волен развлекаться как хочет. Ты мужчина и, следовательно, можешь позволить себе некоторые излишества, которые недоступны мне.

Тимоти удивленно посмотрел на нее и жалобно сказал:

– У меня нет других недостатков.

– Ты думаешь? Если этот единственный превращает тебя в скучного зануду, то мне его вполне хватит.

Он протянул к ней руку:

– Не надо так, Кэролайн. Ты говоришь в точности как миссис Пенуорден, которую я всегда побаивался, ты это знаешь.

Кэролайн готова была обидеть Тимоти. Но, видя, что он чувствует себя как провинившийся школьник, приняла его руку.

– Прости. Обычно ты бываешь более веселым.

– Прости меня!

Он принялся описывать бой, который видел накануне и так потешно размахивал руками, что вскоре она уже громко смеялась. К ним подошли несколько знакомых молодых людей, которые стали подбивать Тимоти продолжать представление. Обожая выступать перед аудиторией, способной его оценить, тот начал представлять в лицах некоторых известных и важных особ, которых видел на боксе.

Кэролайн, довольная тем, что Тимоти снова стал самим собой, аплодировала вместе с молодыми людьми и радовалась, замечая на себе их восхищенные взгляды. Вскоре, однако, она отметила, что их компания своими громкими выкриками и взрывами хохота привлекает внимание публики. Девушка знала, что мать строго осуждает такое поведение, называя его развязным. Она попыталась отвлечь Тимоти, но он не обращал на нее никакого внимания. Тогда Кэролайн отъехала в сторонку, надеясь, что он последует за ней.

Вдруг рядом остановилась чья-то коляска. Кэролайн узнала хозяйку экипажа, и по ее лицу скользнула неприязненная гримаска. Окно кареты открылось, и оттуда появилась женская головка в шляпе, украшенной непомерно длинными перьями. Меньше всего в этот момент Кэролайн хотела бы увидеть Сибиллу Хардэйкр.

Кузина Амелии, дочь пэра, она очень удачно вышла замуж. Ее муж, банкир в Сити, спесивый и высокомерный толстяк, был начисто лишен чувства юмора. Капитан едва терпел его, а Кэролайн побаивалась.

Сибилла холодно поздоровалась с девушкой и перевела неодобрительный взгляд на Тимоти.

– Какая жалость, что некоторым так не повезло с сыновьями, – сухо заметила она. – Если бы лорд Бренкомб мог видеть сейчас своего сына…

– Лорд Бренкомб в Девоне, – поспешно вставила Кэролайн. – Тимоти немного увлекся. Я… Я думаю, он просто забыл о моем присутствии.

– Это слишком очевидно. Я удивлена, что капитан Пенуорден позволяет тебе ездить на прогулку с молодым человеком, который обладает такими отвратительными манерами. Считаю своим долгом сообщить Амелии, что…

Ее дальнейшие слова потонули во взрыве непристойного хохота. Молодые люди стояли спиной к карете, целиком поглощенные рассказом Тимоти. Один из них стегнул себя по сапогам хлыстом и ясно произнес:

– Ну, Бренкомб, этого типа легко узнать. Мистер Юстас Джеремия Хардэйкр. Его величество Чванство. Черт бы побрал этих торгашей, которые считают себя ровней с нами.

Кэролайн, нарочито повысив голос, осведомилась о здоровье семьи миссис Хардэйкр. Оборвав ее на полуслове, Сибилла приказала кучеру проехать немного вперед.

Несмотря на свой ужас, Кэролайн не могла не улыбнуться, глядя на выражение лица Тимоти.

Он смотрел на Сибиллу разинув рот и только после того, как кто-то из приятелей подтолкнул его, пришел в себя и снял шляпу. Прижимая ее к груди, он молча таращился на Сибиллу, как ребенок, застигнутый на месте преступления.

Миссис Хардэйкр надменно сказала:

– Доброе утро, мистер Бренкомб. Теперь я понимаю, почему вас не привлекает театр. Зачем же вам платить деньги, когда вы сами даете представления? Я непременно сообщу мужу о ваших театральных талантах.

Прежде чем Тимоти, пытаясь оправдаться, смог выдавить из себя какие-то нечленораздельные звуки, она со стуком захлопнула окошко кареты и отбыла – величественная, с гордо выпрямленной спиной. Казалось, даже перья на ее шляпе покачиваются укоризненно.

– О боже! – удрученно воскликнул Тимоти. – Ну и попал я в переделку! Если эта история станет известна отцу или хотя бы брату…