— Ничего не меняется, не так ли, Девлин? — спросила графиня, садясь в кровати.
Он налил еще один бокал и направился к ней, чувствуя новый прилив возбуждения. Ее взгляд снова скользнул к его паху.
— Ты становишься удручающе предсказуемым.
— Я могу легко это изменить, — небрежно отозвался Девлин, протягивая ей вино. — Ты тоже не меняешься, — добавил он, восхищаясь ее грудью.
— А ты остаешься джентльменом, несмотря на свою репутацию. — Элизабет довольно улыбнулась. — Я постарела на год, став толще и похотливее.
— Ты не изменилась, — твердо повторил Девлин, но теперь он заметил легкие морщинки у глаз и уплотнившуюся талию.
Элизабет была на несколько лет старше его, хотя он точно не знал ее возраст и никогда не стремился узнать. Она имела двух дочерей-подростков, старшей — четырнадцать или пятнадцать лет. И ни одна из девочек не была от Истфилда.
— Дорогой, неужели ты не можешь просто спокойно полежать рядом со мной? — спросила Элизабет, поставив стакан и поглаживая его бедро.
— С тобой я не притворяюсь. Я не спокойный человек.
— Нет, ты пират его величества, как тебя называют время от времени, когда твои подвиги становятся темой разговоров за обедом.
— Какие, должно быть, скучные эти обеды.
Девлину было безразлично, как его называют, но он не стал об этом говорить. Графиня любила поболтать после занятий любовью. В течение последних шести лет она служила ему источником информации об Истфилде, поэтому он обычно поощрял ее болтовню.
— Мне не хватало тебя, Дев, — промурлыкала она.
На это было нечего сказать — он просто взял ее руку и положил на свой твердый фаллос.
— Докажи мне.
— Говоришь как истинный командир, — хрипло отозвалась она, наклонив голову.
Девлин не намеревался ей приказывать, но это стало его натурой. Он не двигался, бесстрастно наблюдая за Элизабет, которая покусывала и облизывала его. Когда-нибудь Истфилд узнает об их связи — он только должен выбрать для этого подходящий момент.
Внезапно она подняла голову и улыбнулась:
— Ты хоть раз скажешь, что тебе тоже меня не хватало?
Девлин напрягся.
— Элизабет, есть лучшее время для дискуссий.
— Разве? Мы бываем вместе только в такие моменты. Мне интересно, что бьется у тебя в груди. Иногда, Дев, я думаю, что у тебя вместо сердца механизм.
Его возбуждение достигло максимума, и разговаривать стало трудно. Тем не менее он сказал:
— Я давал тебе какие-то обещания, Элизабет?
— Нет. — Она села прямо, глядя на него. — Но, как ни странно, я за шесть лет успела привязаться к тебе.
Девлин не ответил. Он просто не знал что сказать.
— Возможно, я влюблена в тебя, — продолжала Элизабет.
Девлин смотрел на ее лицо, такое же соблазнительное, как тело, тщательно обдумывая свои слова. Он не чувствовал к ней ничего — даже дружбы, — она была всего лишь средством достижения цели. Но Девлин не испытывал к ней неприязни — он ненавидел не Элизабет Хьюз, а ее мужа. Он предпочитал оставить все как есть, но не хотел ее обижать, правда не из сострадания. Девлин не был сострадательным человеком. Мир для него являлся полем битвы, а в битве сострадание служило прелюдией к смерти. Он не хотел обижать Элизабет только потому, что она оставалась полезной для него, она должна была оставаться в его распоряжении и на его условиях — не оскорбленной, не сердитой и не злобной.
— Это было бы неразумно, — сказал наконец Девлин.
— Неужели ты не можешь хоть раз солгать мне?
Не обращая внимания на блеснувшие в ее глазах слезы, Девлин провел пальцем по ее губам, шее, груди и твердому соску. Его рот следовал за пальцем. Вскоре они снова лежали, соединившись в страстном объятии.
Спустя несколько часов Девлин, пока Элизабет одевалась, погрузился в ванну. Температура воды была очень приятной. После бурных любовных игр его ум витал в блаженной пустоте, где не было чудовищ, с которыми нужно сражаться.
— Дорогой?
Девлин вздрогнул — он задремал в ванне. Элизабет улыбалась ему, элегантно одетая, в платье цвета сапфира, отороченном черным бархатом.
— Прости, мне не следовало будить тебя! — воскликнула она. — Девлин, ты выглядишь так соблазнительно в этой панне. Я могла бы прыгнуть к тебе.
Он поднял брови:
— Разве Истфилд тебя не ждет?
Элизабет нахмурилась:
— У нас есть планы на ужин, поэтому ждет. Я просто хотела сказать тебе, что буду в городе еще две недели.
Девлин понял. Она хотела повидать его снова, прежде чем он отплывет, и это его вполне устраивало.
— Я еще не получил официальных приказов, — осторожно сказал он, — поэтому не знаю, когда начнется мое следующее плавание.
Ее глаза блеснули.
— Тогда завтра после полудня?
Девлин улыбнулся:
— Это было бы прекрасно, Элизабет. А Истфилд будет оставаться в городе?
Вопрос показался ей достаточно невинным. В конце концов, его задал бы каждый любовник.
— К счастью, нет, так что мы, возможно, сумеем даже провести вместе ночь.
Девлин предпочел не отвечать. Он никогда ни одной женщине не позволял проводить ночь в его постели и не собирался этого делать.
Выражение лица Элизабет изменилось — она казалась раздосадованной.
— Мне приказано оставаться в Лондоне две недели! Это чудо, что ты тоже оказался здесь, и я не буду чувствовать себя одинокой.
— Почему? — мягко осведомился Девлин.
— Американская племянница Истфилда на пути в Лондон. Она плывет на «Американе», и мы ожидаем ее через десять дней.
Девлин был удивлен. Он даже не знал о существовании племянницы, тем более американской.
— Раньше ты никогда о ней не упоминала, — заметил он.
Элизабет пожала плечами:
— Полагаю, у меня не было на то причин, но теперь она сирота и едет сюда. Истфилд пытался пристроить ее в школу для леди там, но, очевидно, она надеется завести здесь связи в высшем обществе. Только этого мне не хватало! Неотесанная колониальная девица! А что, если она красива? Ей восемнадцать, а Лидии только шестнадцать! Я вовсе не желаю, чтобы американская сирота соперничала с моей дочерью, а ведь по всем правилам ее первой следует выдать замуж!
Ну, теперь Девлин точно знал, сколько лет старшей дочери Элизабет. Он улыбнулся.
— Сомневаюсь, что она превзойдет твоих дочерей, Элизабет, если они так же красивы, как ты.
Ему показалось, что утвердительный ответ прозвучал слишком быстро и машинально.
Итак, племянница Истфилда была на пути в Британию на борту американского корабля. Он собирался получить приказ плыть на запад, чтобы препятствовать американской торговле, но не причинять вред американским судам. Племянница была явно нежеланной гостьей и могла встретиться у него на пути.
