Логично предположить, что в новых условиях положение преподобного Диксона стало довольно-таки шатким.
— Затем я и вызвал человека со стороны, то есть — вас, — сказал граф. —Чтобы вы как можно скорее разобрались с нашими неприятностями.
— Первым делом, — осторожно начал Александр, — нужно собрать доказательства ее падения.
— Это несложно, — сказал граф. — Ее репутация широко известна.
— Плюс история с полем Джеймса Грея, — вставил священник.
— Дурная слава сама по себе не преступление. — Это, как выяснилось, понимали очень немногие. — По закону, чтобы Комиссия приняла дело ведьмы на рассмотрение, нужно предъявить доказательство того, что она отреклась от крещения, вступила в союз с Дьяволом и стала его прислужницей.
Оба его собеседника потрясенно примолкли. Подобное святотатство было сложно даже вообразить.
Когда Диксон заговорил, его голос упал до шепота.
— Но как? Если свидетелями этого были только сама ведьма да Сатана?
— Вот поэтому, — продолжил Александр, — необходимо, чтобы она призналась.
— А вы, мистер Кинкейд, владеете методами добывать такие признания, — приказным тоном произнес граф.
Теперь он отчетливо понял, почему граф обратился к нему, а не к Диксону. Священник был слишком мягкосердечен и нерешителен. Столкнувшись со злом среди своей паствы, он так и не набрался храбрости что-либо предпринять. Александр понимал его. Ему самому потребуется собрать в кулак всю свою волю для того, чтобы провести допрос.
И выполнить то, что положено выполнить следом.
— Разумеется, на допросе я готов помогать старостам советом, — произнес он. Скоби нечасто соглашался брать на себя эту роль, но Скоби — в отличие от Александра — не изучал в университете законы о колдовстве.
— Она, несомненно, станет все отрицать.
— Это вполне ожидаемо. — От первого допроса, как правило, бывало мало прока. — Поэтому я распорядился, чтобы ее будили.
— Будили? — переспросил Диксон.
— Не давали ей спать. Три, четыре, пять дней — сколько понадобится, пока она не признается.
— И, конечно, неопровержимым доказательством станет дьявольская отметина, которую вы найдете. — Похоже, граф изучил те английские брошюры не менее внимательно, чем его дочь.
— Да. — В конце концов, затем его и наняли. — Дьявол всегда помечает тела тех, кто ему служит.
Если проколоть такую метку чем-то острым, она не станет кровить, а ведьма не почувствует боли. Медное шило, отягощавшее его карман, поможет окончательно установить, виновна подозреваемая или нет.
— А если она не признается добровольно, вы знаете способ, как ее разговорить, — сказал граф, разливая виски и протягивая бокал Александру.
— Но спиртное запрещено… — попробовал было вмешаться Диксон.
— Мир не рухнет, если мы с мистером Кинкейдом пропустим по капле.
Александр осторожно принял из его рук бокал.
— Есть колодки, тиски, клещи… — перечислял, продолжая, граф.
Да, Ричард Калхун, граф Оксборо, жаждал любым способом изобличить ведьму. Возможно даже хранил весь этот инструментарий в подвалах своей башни.
— Мне бы не хотелось доводить дело до крайностей, — сказал Александр, делая глоток. Пытки применялись многими, но он знал, что у него самого на такое не хватит духу.
Граф приподнял бровь.
— До Дня всех святых всего ничего. Неделя. Я хочу, чтобы за эту неделю вы добились от ведьмы признания вины и успели отправить ее на суд Комиссии в Джедборо.
Любопытно, подумал он, почему самого Оксборо не пригласили в члены Комиссии, раз уж он проявляет такое усердие.
— Я понимаю всю срочность, но будьте готовы к тому, что дело может затянуться, и Комиссии придется собираться заново. Не исключено, что ведьма назовет имена своих товарок.
— Своих товарок? — придушенным голосом переспросил Диксон.
— Дьявол редко вербует только одну душу. — Слова эхом повторились у него в голове. Маргрет и ее мать. Их двое. Еще один повод для подозрения. — В Берике осудили разом около сотни ведьм.
— Да у нас в приходе и шести сотен не наберется! — Диксон так и взвился на месте. — День всех святых уже близко. Если до тех пор не вычислить их всех — всех до единой, — Сатана обрушит на нас свое зло!
Пальцы Оксборо сжали бокал.
— Вы заставите признаться и ее, и тех, кого она назовет. А завтра…
Фразу оборвал донесшийся из прихожей вопль, и все трое вскочили со стульев.
В помещение, расталкивая слуг, ворвались кузнец с женой. Они ринулись мимо священника и графа к Александру и застыли перед ним как вкопанные.
— Оно-таки исполнилось! — Кузнец выпучил глаза, до предела выкатывая белки. — Проклятие ведьмы.
В его нутро прокрался страх.
— Что стряслось?
— Моя лучшая корова пала. Внезапно, ни с того, ни с сего. Без причины.
Причина могла быть только одна — ведьма.
Взоры всех присутствующих обратились на Александра, и он понял, что кроме него, похоже, и впрямь некому спасти приход от Сатаны.
***
С самого утра зарядил холодный дождь, но сумрачная погода никого не отпугнула. К тому времени, как на церковное собрание подтянулись старосты, число желающих дать свидетельские показания против вдовы Уилсон выросло до десятка. Александр, стоя за спинами графа, священника и старост, следил за тем, чтобы опрашивание шло в нужном русле. Один за другим люди выходили вперед и дрожащими голосами рассказывали обо всех странных и необъяснимых происшествиях, которые только могли припомнить.
Некоторые не ограничивались обличением вдовы Уилсон и называли новые имена.
Многие обвинения явно делались со злости. В таких случаях Александр подавал писарю знак, и тот фиксировал их на отдельном листке. Тем не менее, встречались и такие вещи, объяснить которые не представлялось возможным, а значит допросить предстояло не только вдову Уилсон, но и ряд других женщин.
— Свидетели еще прибывают, но их мы перенесем на завтра.
Голос священника вернул его в реальность. С удивлением Александр понял, что уже стемнело. Время слишком позднее, чтобы вызывать тех, чьи имена прозвучали.
— А после опросим подозреваемых.
— И вдову Рейд.
Его блуждающее внимание вернулось на место.
— Ее ни в чем не обвиняют.
— Нет, но люди говорят, что с севера деревни часто доносятся странные крики.
Странные крики. Он знал их источник. Что ж, придется ей заговорить.
— Да, нужно узнать, не слышала ли она чего-то подобного.
