Джервис не имел обыкновения делать столь пугающе мрачные заявления в дамском обществе, но эта юная и чувствительная леди, как и все остальные, не осознавала всей опасности положения.
— Благодарю вас, лорд Росторн, — сказала она мрачно, — что не стали ссылаться на мою хорошенькую головку и откровенно ответили на мои вопросы. Иногда мне кажется, что мои знакомые офицеры просто играют в оловянных солдатиков и военные игры. Скрывают истинное положение вещей от своих жен, матерей и сестер, считая их слишком хрупкими и нежными, чтобы знать правду.
Громкий взрыв смеха впереди наглядно продемонстрировал, что опасения Морган не напрасны.
— Они быстро станут другими, если придется вступить в сражение, — сказал Джервис.
— Если?
— Когда, — нахмурился он. От ее лица отлила кровь.
— Сколько я себя помню, с самого детства, — продолжала леди Морган, — мы всегда, год за годом, только и делали, что беспокоились за Эйдана. Война казалась мне чем-то совершенно бессмысленным. Почему мой брат должен был находиться неизвестно где, когда мы все так ждали его и сходили с ума от волнения? Почему каждый день он подвергал свою жизнь опасности? Почему мы должны были дрожать от страха, если видели около нашего дома человека в военной форме, думая, что он принес нам известие о ранении или гибели Эйдана? Я по-прежнему считаю, что войны бессмысленны. А вы, лорд Росторн, так не думаете?
— Разумеется, я согласен с вами, — ответил Джервис, — но это неизбежно. Стремление к войне заложено в самой природе человека.
— Вы хотели сказать, в природе мужчин, — возразила Морган. — Женщинам стремление к войне несвойственно. Если бы женщинам дали возможность управлять страной, уверена, они справились бы с этим гораздо лучше мужчин, поскольку руководствовались бы здравым смыслом, а не всякого рода амбициями.
Он улыбнулся.
— Вы находите мою идею забавной, лорд Росторн? — резко спросила она.
— Только потому, — ответил Джервис, — что думаю, здравый смысл подсказывает женщинам держаться подальше от политики. У них имеются более приятные сферы для приложения своих сил.
— Как, например, вышивание крестиком, полагаю? — сказала Морган. — Еще можно устраивать чаепитие с соседями.
— И давать жизнь детям, — улыбнулся граф, — и наполнять смыслом жизнь мужчин. А также восхищать мир красотой искусства, музыки и поэзии.
— Так неужели благодаря всему этому мы не заслужили более уважительного отношения? — спросила она.
В это время офицеры попрощались с Розамонд, взяв с нее слово, что она и Морган обязательно придут на праздничный обед в их подразделении. И леди Розамонд направила лошадь к Морган и лорду Росторну.
Джервис, попрощавшись с леди Морган, поехал в город.
По дороге он думал о том, что его ухаживания за молодой девушкой приняли весьма странную форму. Это несколько обескураживало его. Джервис был крайне удивлен ее образом мыслей. Что ж, если она хочет видеть в нем только друга… Пусть так и будет.
Утром тринадцатого июня лорд Аллен Бедвин появился в особняке графа Каддика на рю де Бельвю. Он хотел лично поговорить с главой семейства, после чего нанести визит дамам, которые в это время как раз находились дома, поскольку моросил дождь.
— Киг-Денсоны, знакомые сэра Чарлза Стюарта, намерены покинуть Брюссель завтра с рассветом, мадам, — сказал леди Каддик Аллен после обмена приветствиями. — Они согласны взять с собой мою сестру и леди Розамонд, если та пожелает отправиться с ними до Лондона. На служанку, которая будет сопровождать их дочь, вполне можно положиться.
Морган замерла, а Розамонд, широко открыв глаза, разочарованно посмотрела на мать.
Леди Каддик взволнованно обмахивалась веером и молчала.
— Я не знаю, лорд Аллен, — наконец проговорила она. — Это очень любезно со стороны Киг-Денсонов, но мне кажется, Розамонд должна быть рядом с матерью и отцом. А мне не хочется покидать Гордона в такое неспокойное время. Кроме того, не думаю, что положение настолько отчаянное. Лорд Аксбридж и герцог Веллингтон, конечно же, поставили бы нас в известность; если бы Брюсселю грозила опасность.
— Я понимаю ваши чувства, мадам, — сказал Аллеи, — и скажу миссис Киг-Денсон, что завтра с ними отправится только Морган. Пусть твоя горничная немедленно упакует чемоданы, Морган.
Но прежде чем она успела возразить, в разговор вмешалась леди Каддик.
— Мне это не нравится, лорд Аллен, — промолвила она. — Герцог Бьюкасл лично поручил мне заботиться о леди Морган, и я не могу перепоручить ответственность за вашу сестру кому бы то ни было.
— Я беру на себя ответственность за леди Морган, мадам, — проговорил Аллен. — Брюссель стал весьма опасным местом, особенно для леди, лорд Каддик может это подтвердить.
Он не пояснил свое замечание, поскольку все и так понимали, что может случиться с женщинами в городе, захваченном неприятелем. Но неужели опасность на самом деле столь велика?
Леди Морган не боялась за себя. Бегство казалось ей проявлением трусости. И хотя она не любила капитана Гордона, его судьба, так же как и судьба других офицеров, вызывала у нее беспокойство. При мысли, что ее могут отправить в Лондон, ей стало не по себе.
— Я не поеду, Аллен, — заявила Морган.
Аллен даже не удостоил сестру взглядом, лишь приподнял бровь.
— Могу я поговорить наедине с сестрой, мадам? — обратился он к леди Каддик. Та встала с кресла.
— Розамонд, поднимись, пожалуйста, в мою комнату, — сказала она.
Розамонд пошла вслед за матерью. Морган тоже поднялась и подошла к окну. Дождь кончился, и тротуар уже успел немного подсохнуть.
— Я не поеду, Аллен, — упрямо повторила она. Он тяжело вздохнул:
— Мы можем поговорить спокойно, Морган? Я не хочу, чтобы мою сестру изнасиловал французский солдат. Это ты понимаешь? Думаю, подобная перспектива Вулфрику тоже вряд ли понравилась бы.
— Как только опасность станет реальной, лорд Каддик увезет нас с Розамонд. Я полностью доверяю этим людям. Вулфрик вверил меня их заботе. Я просто не могу уехать сейчас. Не могу. — Голос ее дрогнул.
— Полагаю, все это из-за Гордона, — сказал Аллен, проведя ладонью по волосам. — Значит, между вами все же существует взаимопонимание? Это так, Морган? Надеюсь, не было тайной помолвки. Вулфу следовало бы знать обо всем.
— Нет, Аллен, мы не понимаем друг друга, — вздохнула Морган. — Но, прошу, не настаивай на моем незамедлительном отъезде. Послезавтра герцог Ричмондский дает бал. Его почтит своим присутствием сам герцог Веллингтон. Вряд ли в случае опасности все предавались бы развлечениям. Давай съездим на бал, а потом решим, что делать.
