class="p">
Глава 10
На следующее утро Дэвид приехал на урок к леди Аннабел точно к назначенному времени. Вчерашняя их беседа оставила неприятный осадок: спросить даму о возрасте было просто верхом бестактности, но остановить себя в тот момент он не смог. Однако леди Аннабел не спасовала, не стала жеманничать.
Оказалось, что она совсем не самовлюбленная, избалованная мужским вниманием дамочка, как ему подумалось в их первую встречу. Вчера леди Аннабел была и остроумна, и мудра, и добра к нему, никаких выговоров, никакой чопорности или высокомерия. Она даже пошутила над собой, назвав залежалым товаром. Ничего не могло быть дальше от правды. Теперь было понятно, почему цветам не хватало места в особняке маркиза или почему знаменитая книга регистраций пари клуба «Уайте» пухла от количества записей в отношении перспектив ее замужества. Тем не менее, Дэвид мог понять, почему все это кажется ей странным, в особенности если она явно не собирается замуж. Правда, леди Аннабел так и не объяснила, почему столь категорично настроена против брака, но Дэвид решил, что это, видимо, что-то личное. Леди Аннабел любезно предложила ему помощь в освоении правил, которыми руководствуется высшее общество, и он не собирался отказываться, напротив, станет образцовым учеником!
Сегодня он будет вести себя как настоящий джентльмен. Интересно, это очень трудно? Ему нужно всего лишь следить за своей речью и делать вид, что ему страшно интересно то, на что раньше он не обратил бы внимания. Пусть будут титулы, светские приемы и визитные карточки — он вытерпит все.
Когда дворецкий провожал Дэвида в салон, он обратил внимание, что количество цветов в холле увеличилось. Интересно, эти новые букеты доставлены от тех же мужчин, что прислали цветы вчера? На его взгляд, это чересчур. Неужели дамам это нравится? Ему показалось, что леди Аннабел безразлична к подобному проявлению внимания, но, может, другие молодые леди думают иначе и каждый день новый букет повышает их самооценку?
Дэвид продолжал размышлять о целесообразности заваливания дамы цветами, когда в комнату вплыла леди Аннабел в светло-голубом платье, белых перчатках и белых туфельках. Волосы ее украшала маргаритка, без всякого сомнения, позаимствованная в холле, в каком-нибудь из произведений садового искусства. Выглядела девушка бесподобно: свежая, с сияющими глазами.
— Доброе утро, лорд Элмвуд. Как ваши дела? — светским тоном поинтересовалась она. — К сожалению, мама неважно себя чувствует и передает вам свои извинения за то, что не сможет присутствовать на сегодняшнем уроке.
Дэвид поклонился.
— Передайте вашей матушке наилучшие пожелания и скорейшего ей выздоровления! — возникла неловкая пауза, и он почувствовал, что должен чем-то ее заполнить, поэтому быстро добавил: — Я вижу, цветов у вас стало больше.
Ну вот опять! Какого дьявола! Он что, не мог сказать что-нибудь более приемлемое? Можно было бы, например, сделать ей комплимент, что при ее появлении все убранство комнаты померкло, что аромат ее духов торжествующе царит над ароматом всех этих цветов. Ой, что это с ним? Так, чего доброго, и стишки кропать начнет! Дэвид искренне надеялся, что до этого все-таки не дойдет, ведь в прошлом он военный.
— Да. Джентльмены, к сожалению, так предсказуемы, — со вздохом ответила леди Аннабел, махнув рукой в сторону холла, заполненного цветами.
Дэвид приподнял бровь:
— Я ошибаюсь, или вы равнодушны к цветам?
— Сами по себе цветы очаровательны, но не в таком количестве. Многим, правда, нравится. Мама рассказывала, что отец буквально заваливал ее цветами первую неделю ухаживаний, но особого впечатления на нее это не произвело.
— Видимо, ей было нужно нечто большее, чем цветы.
— Много больше. Цветы и подарки лишь мишура. Характер — вот что по-настоящему важно.
Она заинтриговала его, и Дэвид подошел ближе.
— Скажите, а что лично вы предпочли бы получить в подарок?
Она немного подумала, а потом сказала:
— Книгу, наверное, но не абы какую. Джентльмен должен точно знать о моих предпочтениях.
— Вы любите читать?
Что касается самого Дэвида, это было его любимое занятие.
— Да, а вы?
— Обожаю, — он потер подбородок. — Не поверите, но я очень переживал из-за того, что в вещевой мешок, когда отправлялся на континент, смог положить всего одну книгу.
— О, и что это было?
— По-английски ее называют «Хитроумный джентльмен, Дон Кихот из Ламанчи», но у меня с собой была ее испанская версия.
— Кто же не знает эту добрую комедию!
Он улыбнулся:
— Мне ее подарила Марианна, заявив, что читать подобные глупости очень полезно: бодрит перед боем. Я прочитал ее несколько раз, и должен вам сказать, что мое мнение о книге менялось. Сначала я решил, что это комедия, потом стал воспринимать как трагическую историю, ведь Дон Кихота посчитали сумасшедшим и относились к нему соответственно. Но, в конце концов, я обнаружил, что эта книга меняет жизнь.
Ее удивило это умозаключение.
Дэвид набрал в грудь воздуха и пояснил:
— Книга спасла мне жизнь, и не раз. Она помогла мне выжить и сохранить рассудок во время тех бесконечных бессонных ночей на морозе. Мне повезло: я жил в офицерской палатке и мог при свече читать. У простых солдат такой роскоши не было.
На губах Дэвида появилась невеселая улыбка, и он продолжил:
— Однажды она в буквальном смысле спасла меня от смерти. Когда мы с небольшой группой моих людей попали в плен, французы принялись резать офицеров. Вот подошла и моя очередь. Они обыскали мой вещевой мешок, нашли в нем книгу и подумали, что я говорю по-испански. Решив, что я буду им полезен в качестве переводчика, оставили меня в живых.
Леди Аннабел ахнула и приложила руку к губам:
— О боже, я вспомнила, как Марианна говорила, что однажды вас спасло знание испанского.
Он кивнул:
— Моя сестра была права, книга и правда не раз выручала меня из беды.
— Ну что же, — сказала леди Аннабел, — будем считать это лирическим отступлением и начнем наконец урок, если вы не против.
Пожалуй, ему не следовало так много говорить. Вряд ли леди Аннабел интересно слушать истории о сражениях и им подобные.
— Да, прошу прощения. С чего мы начнем?
Леди Аннабел кивнула.
— Я думаю, с некоторых правил этикета. Не хотите воспользоваться пером и бумагой, чтобы делать записи?
Дэвид чуть не поперхнулся:
— Записи? Но зачем?
— Как вы собираетесь их все запомнить?
Дэвид коснулся пальцем лба:
— Отложу вот здесь.
Ее взгляд был полон скепсиса:
— Но правил очень много.
— Насколько много? — им начало овладевать раздражение, казалось, что в комнате нечем дышать.
Кончиком пальца она провела по изящной брови:
— Точно сказать не могу, но советую все же делать записи.
Дэвид
