— Полина, — попытался было что-то объяснить Черкесов, но она, не слушая его, кинулась мимо него к выходу и, воспользовавшись второй дверью, ведшей не во двор, выбежала, счастливо таким образом разминувшись с Мариной и ее спутниками.
— Черт побери! — крикнул Петр и со всей силы обрушил кулак на стол. — До каких же пор будет продолжаться эта глупость! Ну и дурак же я, а впрочем…
Тут Черкесов подумал, что сожалеть о собственной выдумке с «женой» не стоит. Как знать, смог бы он объясниться с Полиной и смогла бы та воспринять, наконец, благосклонно его объяснения, если бы у него не было дурной «жены», которую, он это видел, Полина невзлюбила сразу же. От сочувствия до любви один лишь шаг. Это верно подмечено, потому что в его случае оправдалось полностью. Так что не стоит ни о чем сожалеть, а лишь постараться как-то разрешить сложившуюся головоломку. И все.
За час до описанных событий случилось еще одно немаловажное происшествие.
Марина Андреевна, мнимая госпожа Черкесова, безмятежно прогуливалась по парку, который так приглянулся ей сразу по приезде. Она размышляла об игре случая и о том, какой щедрой порой бывает удача, а быть владелицей такого имения само по себе есть счастье. Марина не отказалась бы от подобной перспективы: что может быть лучше, чем быть хозяйкой имения, сада и парка?
— Да, но только мне всего этого не заполучить никогда, — пробормотала Марина в ответ на свои размышления.
— Госпожа Черкесова! — вдруг услышала она окрик. — Марина Андреевна!
Марина остановилась и обернулась. Чуть поодаль от нее стоял господин Лугин.
— Александр Петрович? — Марина нежно улыбнулась, вложив в эту улыбку все очарование, отпущенное ей природой.
— Марина Андреевна, — повторил Лугин, приблизившись к молодой женщине. — Как я рад видеть вас здесь, в одиночестве…
— Отчего же вас так привлекает мое одиночество? — лукаво прищурилась она.
— Одиночество молодой, прелестной женщины всегда интригует.
— Оставьте. Как может интриговать одиночество замужней женщины? — Марина усмехнулась.
— Не сочтите меня невоспитанным нахалом, но одиночество замужней женщины интригует еще больше. Итак, вы позволите составить вам компанию?
Марина немного помолчала, но потом согласно кивнула головой и протянула Лугину руку, которую тот с поклоном принял. Молодые люди не торопясь пошли по парковой дорожке.
Надо заметить, что Александр не просто так решил составить компанию молодой одинокой женщине. Ибо не всякая молодая женщина, скажем прямо, способна вызвать к себе интерес. Лугин, как только увидел Марину, приметил и ее красоту, и ум, и манеры. Словом, она очаровала его. И он бы тут же и влюбился, когда б не два обстоятельства — муж Марины и Полина Платоновна.
Положим, он уже давно понял, что вовсе не влюблен в Полину. Однако сила привычки, как говорится, все еще удерживала его мысли подле Полины. Но муж Марины… Муж Марины, конечно, не мог помешать любить саму Марину, но мог сильно осложнить эту любовь. А Александр еще пока не был готов к подобным осложнениям.
Итак, молодые люди шли рука об руку по тенистой парковой дорожке, осененной ветвями липовых деревьев, и разговаривали.
— Признаться откровенно, — говорил Лугин, — вашего приезда сюда никто не ожидал.
— Вот как? Отчего?
— Никто и предположить не мог, что господин Черкесов женат.
— Что же, Петр никогда не говорил обо мне? — Марина посмотрела на Александра с любопытством.
— Верите ли — никогда.
— Что же, тут нет ничего странного. Мы долгое время жили недружно.
— Вот как?
— Да.
— Странно. Разве можно быть с вами в разладе, Марина Андреевна?
— О, в разладе можно быть с кем угодно, Александр Петрович.
— Но тем не менее вы здесь, — продолжил Лугин. — Что заставило вас приехать к супругу?
— Жизненные обстоятельства.
— Обстоятельства какого рода?
Марина помолчала, раздумывая над ответом. Следовало бы дать понять этому, без сомнения, близкому знакомому Полины Платоновны, что она попала в затруднительное положение и оттого вернулась к мужу. Но передаст ли Лугин ее слова Полине? Как знать… Некоторые мужчины — изрядные молчуны. Наконец Марина решилась.
— Я попала в затруднительное положение, — проговорила она. — Как вы понимаете, одинокой женщине тяжело без покровительства мужа в свете.
— Но как вы остались без такого покровительства? — Лугин несколько насторожился.
О Марине трудно было думать дурно, и не только потому, что она красива. Опыт Александра подсказывал, что дурные женщины излучают вокруг себя совершенно особую, почти болезненную атмосферу. Рядом с Мариной же было поразительно спокойно.
— Увы, — меж тем продолжала она, — несколько лет назад я совершила одну ошибку, в которой раскаиваюсь. И Петр был так добр, что простил меня и даже взял под свою опеку, как если бы между нами не было никогда размолвки.
— Но что за ошибка? — Лугин боялся и желал задать этот вопрос. — Я понимаю, что излишне любопытен, но… Но не могу не спросить…
— Простите, но я не отвечу вам. — Марина остановилась и отняла руку.
— Простите, я обидел вас.
— О нет! Но сообщив о своей ошибке, я брошу тень на своего мужа. Согласитесь, что с моей стороны это будет черной неблагодарностью.
— Да, вы правы, — задумчиво произнес Лугин. — А не ваш ли это брат? — вдруг прибавил он, заметив невдалеке бравого ротмистра, двигавшегося прямо к ним по направлению от большого дома. — Откуда он идет?
— Полагаю, из большой усадьбы. Он теперь там частый гость.
— Интересно, что это он так зачастил туда? — пробормотал Александр, невольно сдвигая брови.
Марина затаенно улыбнулась, приметив это невольное ревнивое движение его души.
— Полагаю, он увлечен.
— Увлечен? — Лугин остановился. — Кем это?
— Полагаю, что Лидией, племянницей нашей дорогой хозяйки.
— Вот как? — Сказать, что он изумлен, ничего не сказать. — Лидией? Ваш брат увлечен Лидией?
— Думаю, да. И увлечен всерьез.
— Подумать только…
— Вас это удивляет?
— Удивляет? О-о… Право, нет, ничуть не удивляет, — спохватился Александр. — Просто я никак не ожидал, что… Впрочем, это не мое дело, — оборвал он сам себя.
— Вот именно, они сами разберутся. — Марина опять взяла Лугина под руку. — Давайте его окликнем… Андрей!
Ротмистр приостановился и, увидев сестру и ее спутника, направился к ним.
— Куда ты шел? — Марина протянула другую руку брату.
Тот склонился к сестриной руке, поцеловал ее и, просунув ладонь сестры под свой локоть, ответил:
