Хок неотрывно глядел на возвышающуюся перед ним стену скал. Уже несколько лет он не бывал в альтинге, его нога не ступала в эту часть леса. Все объясняли такое поведение его хорошо известным мнением, что этот обычай, так же, как и некоторые другие, следует изменить. Он считал пустой тратой времени полуночные сборища по возвращении из походов, тосты в честь богов и нескончаемые речи старейшин о былых временах и традициях предков.
Никто не знал истинной причины того, почему он обходил это место стороной.
Хок не желал, чтобы от тоски у него снова перехватывало горло и боль распирала грудь. Но сейчас, слушая, как юноши один за другим произносят клятву, он почувствовал, как что-то прорвалось внутри. Воспоминания обожгли его, они рвались наружу из укромного, темного уголка сознания, куда он загнал их, казалось, раз и навсегда.
Этой ночью, здесь, он больше не мог сдерживать их. Воспоминания. сладкие, как мед, и горькие, как последний осадок прокисшего вина, обрушились на него.
Каролина. Он тяжело сглотнул комок, вставший в горле. Прекрасная, нежная Каролина. Как он волновался, стоя здесь рядом с ней! Как был горд и доволен собой — такой же молодой, как Свейн и остальные сегодня. Улыбающийся, словно безмятежный несмышленыш, обуянный желанием, как олень-самец в период гона.
Ему и в голову тогда не могло прийти, что все так быстро кончится.
До сих пор он слышит ее предсмертные крики. Слышит, как она с последним вздохом произносит его имя.
И уносит с собой его нерожденного сына.
С трудом переводя дыхание, Хок закрыл глаза и постарался прогнать тяжелые мысли. Спустя несколько секунд, взяв себя в руки, он взглянул на водопад.
И тут вторая волна воспоминаний нахлынула на него — воспоминаний о том, как он стоял на этом же месте несколько лет спустя. Рядом с Мив.
Мив, чей смех озарял его жизнь, словно солнце. Сверкающий в лунном сиянии водопад поверг ее тогда в состояние транса — во время всей церемонии она не могла вымолвить ни слова. Его веселая кельтская возлюбленная была счастлива оставить позади нищенское существование, которое вела в Ирландии. Она так быстро влюбилась в красоту Асгарда и… в него самого.
Какое-то время Хок жил надеждой, позволил себе поверить, что на этот раз все будет по-другому. Что Мив удастся излечить его от пустоты, которую он ощущал внутри с тех пор как помнил себя еще мальчиком.
Как сейчас он видел перед собой ее лицо, когда она нашла первый седой волосок в своих эбеновых кудрях, слышал, как она шутила по этому поводу…
А когда он потерял и ее, пустота внутри стала еще глубже и страшнее, а жизнь еще беспросветное, ибо теперь ему была ведома недолгая радость прикосновения ласкового солнечного луча.
Хок перевел взгляд на вытоптанную траву под ногами и снова попытался стряхнуть с себя воспоминания, точно так же Авриль несколько мгновений назад пыталась стряхнуть его руку. Все это уже не имело никакого значения. Хок усвоил свой жизненный урок: лучше не питать надежд, не мечтать об иной жизни, кроме той, что послали боги. Теперь ему даже почти не приходилось бороться с собой.
Разве что здесь, на этом месте.
— Йа, — счастливо произнес очередной жених. — Йег гьор. Клянусь!
Нет, хотелось закричать Хоку. Нет, не клянусь! Он дал себе обет больше никогда не допускать женщину из того, внешнего мира в свою жизнь, в свой дом. В свое сердце. Эти девушки слишком хрупки. Слишком нежны, как редкие, драгоценные цветы, которыми можно наслаждаться лишь мгновение. Теперь он предпочитал случайные связи с асгардскими женщинами, длившиеся ровно столько, сколько были приятны ему и даме.
Ему нравились такие женщины, как его последняя любовница Нина, которая с удовольствием составляла ему компанию, проводила с ним ночи и не требовала больше ничего. Когда они расставались несколько месяцев назад, она не проронила ни слезинки. Быть может, потому, что понимала: ничто не вечно в этом мире.
Понимала, что Хок принадлежит тому, что важнее всего: долгу. Долгу защищать свой остров и свой народ.
И их тайну.
Старейшины тем временем, благословив пять пар, подошли к рыжеволосой англичанке, стоявшей в одиночестве. Хок поднял голову и напрягся.
Из толпы выступил Торолф.
Хок услышал, как Авриль тихо ахнула от испуга, узнав его. Прежде чем обратиться к старейшинам, Торолф стрельнул в сторону Хока ледяным взглядом.
— Майн элдре, — сказал он важным и решительным тоном, обращаясь к совету. — Я хочу заявить свои права на эту женщину, похищенную Бьорном. Она заменит ту, которая должна была достаться мне. — Он указал на даму Келдана. — Я захватил эту женщину первым, но Келдан вмешался и украл ее у меня.
По толпе прокатилась волна изумленных возгласов. Даже притронуться к женщине, которую другой мужчина объявил своей добычей, было серьезным нарушением закона.
Хок выругался себе под нос. Впрочем, он этого ожидал.
— Ней, майн элдре, — сказал он громко. — Торолф говорит не всю правду.
Хок заговорил без позволения, прежде чем старейшины успели что-либо ответить Торолфу, и такой дерзостью заслужил раздраженный взгляд дяди.
Но Хок не испугался. Даже этот хорошо памятный ему с детства взгляд человека, воспитавшего его, не мог заставить его замолчать.
— Это Торолф первым нарушил наши законы, — продолжал он, обращаясь ко всему совету. — Он не стал ждать, пока брюнетка останется одна, напал на охранявшего ее стражника и убил его посреди улицы. На виду у множества людей.
Новая волна еще более громких удивленных возгласов прокатилась по толпе.
— Стилле! Тихо! Да будет мир среди нас, — спокойно сказал один из старейшин, урезонивая толпу. — Это правда, Торолф? Ты действительно совершил бессмысленное насилие?
Негодяй тряхнул головой, изображая оскорбленную невинность:
— Стражник сам подошел ко мне с обнаженным мечом. Я просто защищался…
— Ней! Нет, Торолф напал первым, без предупреждения, — перебил его Келдан, выдвигаясь вперед. — И эту даму выбрал только из вредности. Он увидел, как мы с Хоком восхищались ею и ее подругой.
Хок хотел было возразить, что вовсе не восхищался Авриль, но счел за благо не оспаривать ничего в объяснениях Келдана.
По толпе у него за спиной пробежал шепот понимания: всем была известна давняя вражда между ним и Торолфом. Он вдруг вспомнил, что в самом деле смотрел на маленькую брюнетку в тот момент, когда Торолф направился к ней и схватил ее.
Ну конечно же, негодяй выбрал ее только поэтому.
— Ложь, — не унимался Торолф. — Я законы соблюдаю. Я первый на девчонку глаз положил, еще днем, задолго до того, как Вэлбренд или Келдан ее вообще заметили. И ждал до захода солнца, как мы все условились, а потом заявил на нее свои нрава. А к насилию прибег, только чтобы защитить себя от тех. кто хотел меня остановить…
