«Не люблю… Вы говорите это так, будто я совершил преступление».
Да, он не любил музыку, но мало того, что он не отрицал этого, он не пытался уверить, будто полюбит музыку только для того, чтобы угодить ей. Клиффорд любил музыку и обожал танцевать с ней, но терпеть не мог, когда она начинала музицировать, утверждая, что она в такие минуты забывает о его существовании. Клэр порой казалось, что ее действительно поглощала мелодия настолько, что она забывает обо всем на свете. Но теперь… теперь нечто теплое наполняло все ее существо всякий раз, когда она думала о музыке. И это благодаря человеку, который не любил музыку.
Как такое возможно?
Тишину прервал щелчок замка, а затем в комнату вошла маркиза. Она стояла у порога, словно не решалась войти, и не отпускала ручку, пока не остановила взгляд на Клэр.
— Дорогая?
Клэр подняла голову от книги и улыбнулась, увидеть мать.
— Мама? Что-то случилось?
Прижав свободную руку к груди, маркиза заговорила тихим голосом, при этом выглядела необычайно взволнованной и несобранной.
— Клэр, милая, к тебе пришли.
Слова и поведение матери удивили ее. Закрыв книгу, Клэр выпрямилась на диване и нахмурилась, перестав улыбаться.
— Ко мне пришли? В такую погоду? Но кто?
— Тебя хочет видеть старший сын маркиза Ричмонда.
На этот раз слова матери окончательно сбили ее с толку. Ощущая странную тревогу, она отложила книгу и медленно встала с дивана, не замечая пристальных взглядов сестер.
— Эрик?
Маркиза внезапно улыбнулась.
— Да. — Она взглянула на младших дочерей и быстро добавила: — Он хочет поговорить с тобой наедине. Так что, девочки, идемте со мной.
— Но!.. — У Клэр было такое ощущение, будто ее сбили с ног, и она падает. Так стремительно, что закружилась голова. Сердце стучало так громко, что она ничего не слышала. Лишь только оглушительные слова матери. «Наедине»! — С какой стати ему видеться со мной наедине?.. — Когда она увидела, как подчинившись, сестры покидают гостиную, Клэр ощутила настоящую панику. — Мама, девочки, немедленно остановитесь! Куда вы? Что происходит?
Маркиза заправила прядь светло-каштановых волос за ухо и так же быстро ответила:
— Он в коридоре, Клэр. Я пошлю его к тебе.
— Но, мама! Постой!.. Ради Бога, что всё это?!..
Ее как будто не слышали. И когда маркиза исчезла за дверью, за ней выросла совсем другая более внушительная фигура.
Клэр не ждала его. Не ожидала увидеть в столь мрачный и дождливый день. И не предполагала, что он может приехать к ним. К ней! Чтобы поговорить… Но о чем?
У нее замерло сердце, когда его серо-голубые глаза остановились на ней. Такой приветливый, такой теплый и добрый взгляд, но в то же время решительный и открытый. Который мог быть только у человека, испросившего позволение поговорить с ней наедине. Клэр вдруг поняла, что происходит нечто неправильное. И когда заметила, как он закрыл дверь, (закрыл тогда, когда этого нельзя было делать наедине с незамужней девушкой!), самые дурные предчувствия охватили ее, заставив замереть от настоящего ужаса.
— Леди Клэр, — заговорил он тихим, глубоким голосом, который когда-то ей нравился. Но теперь Клэр всем сердцем взмолилась о том, чтобы он замолчал. Только он не собирался молчать. Чуть склонив голову на бок, Эрик улыбнулся ей той несмелой, но искренней улыбкой, от которой прежде сердце щемило в груди, и так же тихо спросил: — Как вы поживаете?
«Боже, прошу тебя, пусть он замолчит! Пусть ничего не говорит!»
Ей было трудно дышать, невероятно тяжело стоять на ватных ногах. Клэр сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и едва слышно молвила:
— Почему вы пришли?
Улыбка сбежала с его лица. Он выпрямился и завел руки за спину привычным жестом. Волосы его были аккуратно зачесаны на правый бок, но несколько прядей все равно падали на широкий лоб, делая его более земным. Дождь не тронул его волосы, вероятно потому, что он был в шляпе, которую снял еще в прихожей, но капельки дождя были видны на его черном сюртуке и даже на накрахмаленном белом шейном платке.
— Я хотел вас увидеть.
Внезапно Клэр поняла, что ей больше не нравится его открытость, его искренность. Она хотела, чтобы он развернулся и вышел из гостиной сию же секунду, чтобы былое спокойствие снова снизошло на нее. Чтобы все стало как прежде.
— Зачем?
— Я хочу вам кое-что скатать.
«Боже! О Боже! Не нужно! О, прошу тебя, не нужно!»
Едва дыша, Клэр прижала руку к груди, прямо туда, где в немом ожидании замерло ее сердце.
— Поверьте… вам… вам не нужно ничего говорить мне.
Он оглядел комнату и к ее полному ужасу заметил небольшую вазу с цветами, стоявшими на столе в углу рядом с ее фортепьяно.
— Не думал, что ландыши сохранятся так надолго.
Клэр внезапно ощутила почти невыносимое желание закричать.
— Эрик, что вы?..
Он вновь перевел на нее свой пристальный взгляд и мягко оборвал ее:
— Клэр, я хочу попросить вас стать моей женой.
Клэр и до этого не могла шевелиться и дышать, а теперь и вовсе застыла, как статуя, будто пораженная громом. Это было… Она не знала, как описать все то, что происходило сейчас. То, что происходило сейчас, было неправильно, ужасно! Просто невыносимо кошмарно. Боже, он ведь нравился ей, очень нравился, и она думала, что они стали друзьями! Ничего более. Но возможно ли, чтобы своей открытостью и дружелюбием она заставила его поверить, на малейшую секунду допустить, будто?..
— Но… это… это… — лепетала она, почти задыхаясь.
Эрик заметил ее резкую перемену и внезапную бледность. Глаза его обеспокоенно прищурились.
— Я уже говорил с вашим отцом, и он дал мне свое согласие.
На этот раз Клэр показалось, что разряд молнии ударил прямо в нее.
— Что?
Она должна была проснуться. Во что бы то ни стало проснуться от этого кошмара!
— Он дал мне свое согласие, но я хочу, чтобы вы сами ответили мне, Клэр. Я хочу, чтобы вы стали моей женой и разделили эту жизнь со мной. Вы позволите мне это сделать?
— Это… — Клэр боялась, что если придет в себя, она сойдет с ума от ужаса. — Это невозможно!
Лицо Эрика застыло. Он медленно опустил руки, но не сдвинулся с места.
— Невозможно? — повторил он так, будто никогда не слышал этого слова. — Почему?
Потому что у нее был Клиффорд! Потому что она до смерти соскучилась по нему. Ждала от него весточки всю эту мучительную, долгую неделю, и пока его не было, она пыталась уверить себя в том, что сможет прожить эти пустые дни без него. И что в итоге произошло?
— Я люблю другого.
Если до этого Клэр полагала, что молния ударила по ней, теперь она могла увидеть, как она бьет в стоящего перед ней человека. Лицо Эрика побледнело. Глаза потемнели. Он не шевелился какое-то время, а затем снова завел руки за спину и посмотрел на нее.
— Я не отказываюсь от своих слов, — наконец, заговорил он голосом, лишенном прежней теплоты.
У нее дрожали колени от силы его взгляда.
— А я не могу принять ваши слова.
Взгляд его стал почти непроницаемым, но он продолжал так же неумолимо смотреть на нее. Так пристально, что Клэр пожелала бы прикрыться от него.
— Вы связаны обещанием с другим?
— Нет, но это не меняет…
— Я не отказываюсь от своих слов!
Его решительность подействовала на Клэр отрезвляющее. Сковавшее оцепенение медленно отступило, заставляя Клэр ощутить весь ужас того, что на самом деле происходило. Что продолжало происходить. То, что ей нужно было остановить. Предотвратить. Немедленно.
— Я не могу… — прошептала она, находясь на грани.
Эрик шагнул к ней. Глаза его вновь потеплели, и он сказал тем самым бархатистым голосом, от которого мурашки забегали по спине и рукам.
— Я найду тысячу способов сделать вас счастливой.
За короткое время знакомства она прониклась к нему глубокой симпатией, чего не испытывала прежде ни к кому. Ей было не просто приятно находиться в его обществе. Она доверила ему почти все свои тайны и сокровенные помысли, которыми не делилась ни с кем. Но его предложение вывело ее из некоего странного состояния, в котором она пребывала с момента встречи с ним. Состояние, в котором она позабыла обо всем, даже о Клиффорде, и допустила такую ужасную ошибку, заставив Эрика поверить в то, что между ними есть… может быть что-то большее.
