вглубь Червленого яра. Но не случилось. Теперь Миронег огибал выскакивающие навстречу деревья, увлекая за собой незнакомку. Она не отставала, сил придавал страх.
«Надо уходить в сторону, глупо бежать по прямой. Но где свернуть?»
— Берегись, — Миронег перепрыгнул через поваленное дерево, девчонка прыгнула за ним. — Туда! — указал он на новый овражец, прорезающий землю острым клином.
Беглецы свернули. Ой, круто!
— Поднатужься.
Грязные от вязкой глины, они вылезли наверх. Миронег внимательным взглядом окинул равнину. На вид пусто. Где же преследователи? Все на дне балки? Да нет, вон еще. По редколесью трусили четверо воинов, рядом бежали два здоровенных пса. «Трое, а, может, и больше где-то там, за спиной, и эти — многовато. Нужно найти укромное местечко, отсидеться до темноты и отчалить на дощанике».
Колючий чертополох подсказал выход.
— Полезли, — махнул Миронег девчонке и первым полез в гущу колючек.
Поджав губы, незнакомка полезла за ним. Хорошо, что внутри кольца колючих зарослей оказалась просто высокая трава, в нее-то беглецы и рухнули, затихая.
Теперь Миронег мог разглядеть беглянку: молоденькая, кареглазая, лицо загорелое, округлое, с маленьким аккуратным носиком. Бровки -воробьиные перышки делали взгляд мягким, добродушным. Не уродина, но по меркам Миронега и не красавица вовсе, куда ей до пышных телес Нежки. Одежа простенькая — рубаха да понева, правда бусы на шее — чудо диковинное, что смола сосновая, и обувка справная — кожа, да тесьмой украшена. Но не золото же, не серебро на каждом пальчике, вот зачем она этим стервятникам?
— Тебя как звать? — тихо спросил Миронег.
Но ответить девчонка не успела.
— Эй! — раздалось где-то совсем рядом, заставляя беглецов вжаться в траву. — Отдай ее нам, мы щедро заплатим! Слышишь, кто ты там? Сколько хочешь? Три гривны… Мало? Пять возьми. Сразу отдадим! Выходи, сторгуемся, останешься доволен.
Миронег удивленно посмотрел на притихшую девчонку. Та полными страха очами разглядывала Миронега, ожидая его решения.
Он едва заметно махнул кончиками пальцев, мол, не тревожься, торговаться не стану. Девчонка первый раз улыбнулась, и так это душевно и тепло у нее получилось, что у Миронега приятно потеплело в груди. «Ну, так-то и ничего, хоть и тощая».
[1] Тать — разбойник.
Ночь выдалась, как назло, лунная, светлая. Внизу сквозь прибрежные камыши играла серебряными бликами Савала. На равнине в поседевшей от полумрака траве отчетливо проступали черные тени редких деревьев. Давно надо было спуститься к дощанику и отчалить, но как? Как, ежели враг продолжал рыскать где-то рядом, а путь к реке просматривался как на ладони? Ну почему весь день за шиворот лил дождь, а ночью ветер сдул тучи за окоем, словно их и не было?
— Подождем еще немного, — шепнул Миронег.
Он напрягал слух, пытаясь определить — есть ли засада поодаль или нет, но шорох растревоженных ветром деревьев из балки не давал ничего расслышать. Возможно, преследователи давно ушли, выискивая беглянку в иных местах, но звериное чутье подсказывало Миронегу, что не стоит торопиться. Лишь раз они с девчонкой чуть расползлись в стороны по своей надобности и снова птенцами уселись в колючее гнездо.
Если не потемнеет, останется надеяться только на утренний туман. В животе настойчиво урчало, вот только краюха хлеба да крынка с простоквашей остались сиротливо лежать где-то под скамьей дощаника. Эх, сейчас бы не помешали.
— Вот, — девчонка всунула в руку Миронегу небольшой сухарик, видно очень уж громко бурчало голодное брюхо.
— Благодарствую, — осторожно захрустел лакомством бортник.
И снова мучительное ожидание и тишина. А, может, вернуться по оврагу вниз в балку и сделать крюк? Туда лунный свет не проникает, чернота плотная, надежная, но как же обидно всю ночь плутать, спотыкаясь о коряги, когда до спасительной лодочки рукой подать.
— У-у-у, — на противоположном гребне зловеще завыл волк.
И ответом ему стал отрывистый лай собак, выдавших охотников –враги засели как раз у реки. Может, и лодку нашли, лопают сейчас, злыдни, Мирошкину малину да ждут, когда добыча сама на них выйдет.
— Придется пешими пробираться, — поднялся Миронег. — По гребню пойдем, потом спустимся и все по лесу.
Девчонка согласно кивнула, а куда ей теперь деваться. Стараясь не шуметь, беглецы начали красться в тени высокой травы, уходя все дальше, дальше и дальше. Только выйдя к дубраве, Миронег распрямился в полный рост, выдыхая.
— Так как тебя звать-то? — начал выпытывать он у девчонки.
— Усладой, — тихо отозвалась та.
— Как? — хохотнул Миронег.
— Усладой, — уловив его насмешку, обиженно буркнула девчонка.
— А дед тебе тот кем доводился?
— Дядькой, — всхлипнула Услада, сразу раскисая. — Нельзя ли вернуться, погрести его, молитву над могилой прочесть? Недобро, что его волки съедят.
— Главное, чтоб душа на небо попала, а то все пустое, — мягче проговорил Миронег. — Возвращаться нельзя, рядом с ним ляжем. Ну, сказывай, как дело было?
— Какое дело? — сделала вид, что не поняла девчонка.
— Что вы тут с дядюшкой делаете? Родители твои где?
— Сирота я, давно уж, — из двух вопросов Услада выбрала самый простенький.
«Что ящерица из рук», — прищуриваясь, рассматривал Миронег освещенный луной курносый профиль.
— Так куда шли-то с дядькой?
— К Хопру куда-то, — неуверенно проговорила Услада.
— Ты что ж, не знаешь, куда тебя вели? — история выходила все мутнее и мутнее.
— Знала, но забыла. Я в прозваниях путаюсь.
— Да ну?
— Да и зачем мне знать, я сама все равно дойти не смогу, — добавила Услада, вздыхая.
— Ладно, по-другому спросим, — проявил ангельское терпение Миронег. — Зачем вам на Хопер?
Девчонка затихла, словно раздумывая, а потом выдала:
— Родня у нас там, жить в вервь приглашали. На Хопре сытно, говорят.
— А как родню звать, я там всех знаю? — схитрил Миронег.
И снова молчание.
— Дальняя родня, — подбирая слова, наконец заговорила Услада, — я их и не видела никогда, то дядькины сродники, по жене покойной.
«Врет нескладно, но старается. Научится со временем».
— А эти, что за вами гнались, кто ж? — решил Миронег зайти
