Благодарный за поддержку людям, чья преданность всегда оставалась неизменной, Стэн бросил беглый взгляд на документ. Им всем дали две недели на то, чтобы собрать вещи и уехать.
Стэн крепче сжал официальную бумагу, затем поднял голову, и в глазах его вспыхнули искры.
— Что бы вы все ни думали, это уведомление не значит ничего, ровным счетом ничего! Старик Уиллар Норрис решил присвоить себе еще один хороший кусок земли, чтобы разбить его на отдельные мелкие участки и продать первым же подвернувшимся под руку покупателям, однако он ошибается! Никакого ареста за неуплату долгов не будет, и никогда это ранчо не будет принадлежать никому, кроме семейства Корриганов, даю вам слово.
Ответом на его страстное заявление было молчание, и у Стэна вырвался горький смешок:
— Нет, я не сошел с ума, и у меня не зарыт сундук с кладом. — Он сделал паузу. — Но зато есть… один человек, который станет моим новым партнером.
Стэн видел, как поразило всех его заявление. Он перевел взгляд на Пьюрити. Та выпрямилась. Лицо девушки выражало недовольство, когда она заговорила.
— Ты никогда не упоминал при мне о том, что собираешься взять себе партнера.
— Да, верно. Извини, дорогая. Просто я до последнего момента вопреки всему надеялся, что свершится чудо и в этом не будет необходимости. Когда же я в конце концов принял решение, то мне показалось, что лучше всего молчать об этом до тех пор, пока он не прибудет сюда.
— Кто же он такой?
— Человек, которого я знаю очень давно. Мы вместе прошли всю войну. Его зовут Джек Томас.
— Я никогда не слышала, чтобы ты упоминал это имя, — заметила Пьюрити.
— Мы… мы с тех пор не виделись.
— С самой войны?
— Да, знаю, что прошло много времени. Однако это ничего не меняет. Я много слышал о нем. Его ранчо на севере штата процветает, поэтому я и решил написать ему.
— Ты решил написать ему?
— Я уже сказал об этом.
— И он согласился покрыть все твои долги в обмен на долю в ранчо?
— Не совсем так…
Пьюрити довольно долго молча смотрела на Стэна, после чего поднялась и направилась к двери.
— Погоди! — Окрик Стэна заставил се вернуться к нему, а он между тем продолжал, подчеркивая каждое слово: — Я знаю, о чем ты подумала. Решила, что у меня помутился рассудок, что Джек Томас скорее всего даже не помнит, кто я такой. Так вот, ты ошибаешься, потому что именно сейчас он направляется сюда!
Подкатив к письменному столу, Стэн дрожащими руками открыл ящик, вынул оттуда согнутый пополам лист бумаги и развернул его:
— Вот телеграмма от него. Ее доставили, пока вы загоняли скот. Прочтите сами, если хотите. Тут сказано, что он немедленно отправляется в путь. А это значит, что он будет здесь со дня на день.
— Со дня на день…
— Вот именно.
Пьюрити взяла телеграмму, протянутую ей Стэном. Прочитав ее, она подняла на него глаза:
— Тут говорится только, что он выезжает.
— А больше ничего и не требуется.
— Для меня нет никакой разницы, что написано в этой телеграмме, — неожиданно прервал их Бак. Его сильный низкий голос заполнил комнату: — Я со своей стороны готов безоговорочно поддержать любое твое решение, Стэн, каким бы оно ни было, и думаю, что выражу мнение всех остальных парней, когда скажу, что и они считают точно так же.
В ответ пронесся гул одобрения, и Стэн кивнул, чувствуя, как к горлу подступил ком.
— Благодарю вас, парни. — Внезапно сообразив, что последнее заявление Бака устранило всякую причину дальнейших споров, Стэн позволил себе перевести дух, после чего резко повернулся к Питу: — Насколько я помню, парни так и не успели как следует позавтракать. Полагаю, чашка горячего кофе пойдет им на пользу, прежде чем они приступят к дневной работе.
Пит без лишних слов направился на кухню, работники последовали за ним. В комнате осталась одна Пьюрити. Выражение неуверенности в ее прекрасных глазах причиняло ему боль.
Пьюрити, его красавица, его дорогое, любимое дитя… Выждав, когда все покинут комнату, Стэн взял ее за руку.
Полуденное солнце озаряло своим ослепительным светом «Серкл-Си», когда Джек и Касс добрались до главных строений ранчо. Дневной зной вынудил их дать передышку усталым лошадям, и Касс смог внимательно осмотреть усадьбу. Дом хозяев ранчо представлял собой скромное двухэтажное деревянное здание. Он явно был построен много лет назад, однако превосходно сохранился, впрочем, так же, как скотный двор и барак для рабочих, расположенные на почтительном расстоянии от дома.
Касс и не ожидал увидеть что-то другое. Их поездка по угодьям «Серкл-Си» показала, что земля тщательно обрабатывалась, скот, попадавшийся им по дороге, выглядел ухоженным и здоровым, ограды были в полном порядке, и, судя по числу загонов для клеймения молодняка, поголовье стада быстро увеличивалось.
Тут в его душе шевельнулось иное чувство, и Касс перевел взгляд на отца. Джек выпрямился в седле. С тех пор как они разбили лагерь сегодня утром, он не проронил ни слова: так глубоко был взволнован.
Касс насторожился. Незаметно ослабив поводья, он поднес освободившуюся руку к поясу, где висел револьвер. Его пальцы уже лежали на курке, когда дверь хозяйского дома внезапно распахнулась и на крыльце показалось инвалидное кресло.
Касс скорее почувствовал, чем услышал, как при одном виде человека в кресле отец как бы поперхнулся и стал судорожно дышать. Широкие плечи незнакомца поникли от возраста и тяжелого недуга. Густая шапка седеющих волос почти скрывала его изможденное лицо, и только пышные усы, нависавшие над сомкнутыми губами, сглаживали тяжелое впечатление. Загрубевшие от работы руки сжимали металлические колеса кресла так, что костяшки пальцев побелели, а длинные, явно безжизненные ноги были неуклюже выпячены вперед. Когда они подъехали к коновязи и спешились, человек в кресле не произнес ни слова.
Следуя позади отца, Касс наблюдал за выражением лица мужчины, к которому они приближались. Он сразу понял, что перед ним Стэн Корриган. Кроме того, ему с первого взгляда стало ясно, что Корригана эта встреча радовала не больше, чем его отца, и он так же не был уверен в ее конечном исходе.
Не тратя времени на приветствия, Корриган прервал напряженное молчание одной короткой фразой:
— Мне необходима твоя помощь, Джек.
Касс заметил волнение, промелькнувшее на лице отца, когда тот резко остановился. Собрав все свое самообладание, Джек с трудом сглотнул, и Касс почувствовал неожиданную боль в ответе отца. Хриплым, но решительным тоном Джек произнес:
— Все, что у меня есть, твое.
Мужчины одновременно протянули друг другу руки для рукопожатия, которое словно перекидывало мост через годы и через многое другое.
