Кэтрин Харт - Пепел и экстаз

Одновременно с увеличением расстояния между двумя кораблями, по лицу Рида расползалась широкая улыбка. Можно было с уверенностью предположить, что англичане не станут стрелять по «Кэт-Энн», на борту которого находились один офицер и двенадцать матросов.

Несколько часов спустя Кэтлин стояла на корме с английским офицером, утратившим большую долю своей самоуверенности. Лицо офицера, весь костюм которого составляло теперь лишь обмотанное вокруг талии потрепанное полотенце, пылало, а на лице Кэтлин играла довольная улыбка.

— Надеюсь, вы умеете плавать, офицер, — издевательски проговорила она, едва сдерживая смех, и зацепила полотенце острием шпаги.

Они с Ридом заставили своих пленников по одному прыгать за борт, и теперь все они покачивались в соленых водах Атлантики, дожидаясь, пока родной корабль подберет их. Их командир должен был прыгать в последнюю очередь. Можно было не сомневаться, что к тому времени, когда англичане вытащат из воды своего посиневшего, дрожащего офицера, «Кэт-Энн» будет уже далеко.

Легким уколом шпаги Кэтлин подтолкнула офицера, одновременно стащив с него полотенце. Пародируя смущение, она прикрыла глаза рукой, когда его пухлое голое, как у новорожденного младенца, тело мелькнуло в воздухе и погрузилось в воду. Выплыв на поверхность, он услышал ее звонкий смех и прощальное «напутствие»:

— Проклятый английский дурак!

Последующие несколько недель стали настоящим испытанием для нервов всех находившихся на борту «Кэт-Энн». И все же путешествие проходило на удивление гладко, хотя пребывание большего числа людей в пределах тесного, ограниченного пространства было естественно раздражающим фактором. Английские корабли им больше не встречались, и они сделали большой крюк, чтобы обойти стороной контролируемые англичанами Бермуды. Море было спокойным, ветер попутным. Погода благоприятствовала им практически на протяжении всего плавания, до тех пор пока они не вошли в теплые южные воды, откуда до Саванны оставалось всего несколько дней пути. В это время года здесь был сезон ураганов. Тропические шторм огромной силы возникали в одну секунду из ниоткуда и так же внезапно утихали; в считанные секунды небе снова голубело, и яркое солнце бесстрастно взирало на оставленные штормом разрушения.

«Кэт-Энн» уже попал в два небольших шторма, таи что Риду, казалось бы, не следовало удивляться тому, что собирается третий. Однако на этот раз мысли о приближавшемся шторме наполняла его какой-то неясной тревогой.

— Что ты об этом думаешь, Кэт? — спросил он жену, полагаясь на ее мистическую интуицию больше, чем на свой собственный многолетний опыт. — У меня какие-то нехорошие предчувствия в связи с надвигающимся штормом.

— У меня тоже, — кивнула Кэтлин. — По-моему, мы находимся на границе урагана. Видишь, как потемнела вода?

Рид согласился. Ветер постепенно усиливался, волнение на море тоже стало сильнее, и «Кэт-Энн» довольно ощутимо качало в бурных волнах.

— Ветер постоянно меняет направление, — сказал Рид. — Ты наверное заметила, сколько раз нам уже пришлось по-новому устанавливать паруса?

Кэтлин уставилась на темную воду внизу.

— Рыба ушла в глубину, — отметила она.

Рид не стал спрашивать, откуда она это узнала. Некоторые особенности личности Кэтлин так и oc-тались для него загадкой, в частности ее странное чувство родства с морем и его обитателями. Он просто принял это утверждение на веру.

— Хотел бы я знать, движемся ли мы к центру шторма или обходим его с краю, — раздумчиво проговорил он.

— Здесь я ничем не могу тебе помочь, — ответила Кэтлин. — Ты часто говорил мне, что штормы печально непредсказуемы. Могу сказать одно: все утро я видела дельфинов, а это само по себе предупреждение.

Рид нахмурился еще больше, его лоб прорезали глубокие морщины.

— На всякий случай, нам следует приготовиться худшему. Судя по тому, как меняется ветер, мы находимся на краю урагана, но можно только догадываться, то ли это его хвост, то ли передний край. Впрочем, если это действительно ураган, это не имеет значения. Известно, что ураган может оставаться на месте неделю или больше, а потом вдруг изменить направление своего движения самым неожиданным образом. Ураганы набирают силу или ослабевают без какой-либо видимой причины и без всякой закономерности.

— Остается надеяться, что мы не окажемся в его центре, — сказала Кэтлин. — На «Кэт-Энн» слишком много груза. Ему не выдержать по-настоящему крупного шторма.

— Возможно, нам придется избавиться от части груза.

Подумав с минуту, Кэтлин согласно кивнула. Улыбка тронула ее красиво очерченные губы.

— Полагаю, начать надо с портрета дяди Хэвиленда. Он всегда казался мне суровым и неприятным человеком. Вдобавок он приходится нам родней по линии английских Хейли, а потому в данный момент вызывает у меня явную антипатию.

Рид засмеялся и покачал головой.

— Сомневаюсь, что, выбросив старину Хэвиленда за борт, мы намного облегчим судно.

— Нет, конечно, но с него можно начать. По крайней мере, для меня это хороший предлог, чтобы избавиться от того, что действует мне на нервы.

Счастье все же не изменило им. «Кэт-Энн» бросало на волнах, как спичку, но они остались на краю шторма. Пошел дождь. Он лил сплошным потоком, создавая вокруг густую водяную завесу, из-за которой видимость ограничивалась всего несколькими футами. Все то время, что продолжался шторм, Кэтлин и Рид оставались на капитанском мостике и вместе стояли у штурвала. Дождь и волны вымочили их до нитки. Предосторожности ради они привязались к штурвалу, а для Кэтлин дополнительной защитой были еще и обнимавшие ее руки Рида. Кэтлин не ощущала страха, скорее она испытывала возбуждение. Крепчал ветер, все выше становились волны, и одновременно улучшалось ее настроение. Она чувствовала себя как бы составной частью разбушевавшейся стихии. Лицо ее сияло, словно она только что получила самый драгоценный подарок. И вся она излучала радость и удовольствие, как птица, которую неожиданно выпустили из клетки. «Кэт-Энн» боролся с морем, то поднимаясь на гребень волны, то опускаясь вниз, а Кэтлин пребывала в приподнятом, восторженном состоянии, попав на время в мир, где не было никого и ничего, кроме нее самой, Рида и любимого ею моря.

Рид стоял вплотную к ней за ее спиной, положив свои руки на ее, чтобы лучше удерживать штурвал. Он вспомнил случай, когда они с Кэтлин так же сражались с ураганом. В тот раз Кэтлин была пираткой Эмералдой, смелой и дерзкой, с черными как смоль волосами. Тогда, как и сейчас, она была зачарована штормом, словно наполнявшим ее неиссякаемой энергией и в то же самое время приводящим в состояние умиротворенной созерцательности.