Грабитель.
Страх охватил Кэтрин, и она побежала. Вверх по склону, по тропинке, огибающей камень с противоположной стороны. Она бежала, пока хватало дыхания и боль острыми кинжалами не вонзилась в ее грудь.
Человек что-то кричал, но ветер относил слова в сторону. Всадник погнался за ней. Сжимая одной рукой книги, а другой подобрав юбки, она пробиралась сквозь заросли вереска, не чувствуя, как камни впиваются в подошву ее башмаков.
Поднявшись на холм, она увидела хижину. Жилище едва виднелось на фоне потемневших болот – далекая надежда на какое-то укрытие.
За спиной Кэтрин звякнула упряжь, фыркнула лошадь. От ужаса она бросилась вперед, вниз по склону. Вдруг носок ее башмака за что-то зацепился. Стараясь не потерять равновесия, она взмахнула руками, и книги рассыпались по земле. Кэтрин упала на каменистую почву, и боль как молния пронзила ее позвоночник. Перед глазами с бешеной скоростью завертелись огненные круги.
Черная лошадь остановилась перед ней. У Кэтрин кружилась голова. Она услышала, как всадник соскочил на землю.
– Кэтрин! Ради всего святого…
Моргая, она старалась рассмотреть незнакомца. Перед глазами словно в тумане стоял человек в черной шляпе с загнутыми полями. Она увидела чисто выбритое лицо. Темные, как грозовая туча, глаза. Высокие скулы. Сжатые от тревоги губы.
Почти плача от радости, она ухватилась за складки его черного плаща. Никого в жизни она еще не была так рада видеть.
– О, Берк, это вы!
– Конечно, я. – Он легким движением, как будто она была сделана из драгоценного фарфора, провел руками по ее плечам, рукам, затем лодыжкам и икрам. – У вас что-нибудь болит? Если вы сломали…
– Нет. Я испугалась, вот и все. – Его прикосновения обжигали кожу. Кэтрин осторожно пошевелилась, не забывая об ушибленном месте, и вдруг вспомнила совсем о другом. – Боже милостивый, мои книги! – Невзирая на слабость в ногах и руках, она поползла на коленях, обшаривая кусты, и нашла два тома в кожаных переплетах.
Берк нашел остальные три.
– Черт побери, – воскликнул он, – зачем так бегать? Вы меня презираете?
От обвинения, прозвучавшего в его голосе, Кэтрин пришла в себя. Она чувствовала, что будет выглядеть слишком глупо, если скажет правду и признается, что приняла его за разбойника.
– Думайте что хотите. Мне все равно.
– Лорена послала меня за вами. Она подумала, что вы не вернетесь из-за дождя.
– Лорена? – Кэтрин почувствовала себя виноватой. – Должно быть, я ей зачем-то нужна. Я должна вернуться…
– Ладно. Это не она. Что, если я сказал бы, что это я беспокоился за вас?
От его насмешливой улыбки у нее снова застучало сердце, на этот раз его медленные удары отдавались где-то в самой глубине груди. В смятении она вскочила на ноги. Снова закружилась голова.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи, спасибо. Будьте добры, отдайте мои книги.
В эту минуту небеса разверзлись. Дождь обрушился на ее волосы, платье, лицо. Загремел гром. Берк быстро поднялся и подвел к Кэтрин лошадь.
Вода стекала с его шляпы на черный плащ. Возмутительно, но казалось, что под ним Берк оставался совершенно сухим. Насмешливо улыбаясь, он протянул ей руку.
– Ну как, Кэтрин? Вы предпочитаете быть гордой и мокрой или разумной и сухой?
Дождь усиливался, не оставляя выбора.
Она неохотно приняла его помощь, позволив подсадить в седло. Его теплые руки уверенно обхватили ее талию. Берк сел позади и накрыл Кэтрин своим плащом. Она старалась сидеть прямо и неподвижно, чтобы по возможности не касаться его тела.
Дождь перешел в ливень. Ледяные капли стекали с ее шеи и падали на книги.
Она взглянула на Берка. Он смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на предательски опасной дороге. Казалось, граф совсем забыл о Кэтрин. Возможно, за свою жизнь он обнимал стольких женщин, что эта очередная была ему безразлична.
От его тела, как от огня, исходило тепло. Оно успокаивало боль в мышцах. Кэтрин согрелась. Мало-помалу она стала ощущать его дыхание, чувствовать биение его сердца и твердость мускулов. Мужской запах обволакивал подобно нежному объятию. Каждый неровный шаг лошади заставлял Кэтрин касаться той части его тела, которая была создана для слияния мужчины и женщины.
Ей следовало бы чувствовать себя оскорбленной и покраснеть. Но она не была девственницей, и хотя в душе боролась с этими ощущениями, тело слишком хорошо помнило радости близости с мужчиной.
Ей было знакомо острое желание. Она жаждала снова почувствовать, как губы мужчины целуют ее груди, а пальцы скользят по телу все ниже и ниже, вознося ее на вершину страсти, где забываются все беды и несчастья. Она жаждала этого с такой силой, что желание превращалось в боль.
Лошадь остановилась. Кэтрин, подняв голову, пыталась рассмотреть что-то сквозь пелену дождя. Вместо поместья она увидела соломенную крышу пастушьей хижины. Вместо нежного возлюбленного она увидела лицо человека, которого презирала. Человека, который мог принести в дар шлюху своему только что женившемуся другу. Человека, который, по его собственному признанию, погубил Альфреда.
– Почему мы остановились? – спросила она.
– Молния, – коротко ответил Берк.
– Я хочу домой.
Из-за дождя лицо Гришема казалось матовым, и странным образом это усиливало его мужскую привлекательность. Под полями шляпы его глаза сузились, выражая непреклонную решимость.
– Еще рано, – сказал он. – Сначала мы должны закончить наш разговор.
Берк толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Нагнув голову, он вошел в хижину. В единственной комнате было холодно и сыро, пахло плесенью и запустением. Несмотря на темноту, Гришем разглядел табурет, стоявший у очага. У каменной стены валялся тюфяк, из которого вылезали клочья мха.
Кэтрин замешкалась в дверях. Вспышки молнии освещали ее женственный силуэт. Промокший лиф обтягивал грудь, а ниже спадали складки мокрой черной юбки. Даже промокшая и растрепанная, в убогом платье гувернантки, она сохраняла необычайно трогательную красоту, от которой дрогнуло его измученное сердце.
Желание обладать ею упрямо не покидало Берка. Он все еще ощущал близость ее соблазнительного тела у своей груди. Он все еще чувствовал ее свежий женственный запах. Ему по-прежнему хотелось уберечь ее от всех бед.
Но Кэтрин Сноу не имела никакого значения в его жизни. Он бы чувствовал то же самое, если бы с ним в седле сидела любая другая женщина с хорошей фигурой. Он должен верить в это, иначе скоро нарушит свою клятву защищать ее.
Она держала в руках книги и дрожала. Тихо выругавшись, Берк подошел к Кэтрин, снял плащ и набросил его на ее хрупкие плечи. Несмотря на широкий навес крыши, холодный дождь застучал по его лицу.
