— Вы опасаетесь этого человека? Из-за шрама или из-за его репутации? — счел нужным уточнить сэр Джон.
— Нет.
— Вы не брезгливы, надеюсь.
— Поведение человека и его жизненное кредо могут отвратить больше, нежели внешность, сэр Джон.
— Хорошо сказано, Камилла! — Он зааплодировал. — Что ж, пойдемте! За дело. Пока вы расшифровываете тексты, я с радостью расскажу вам еще что-нибудь об их находках. Естественно, гробницы фараонов всегда считались самыми богатыми. К сожалению, большинство таких захоронений давно разграблено. Надо знать одну особенность гробницы Нефершут, которую исследовала чета Стерлинг: погребенный был верховным жрецом, его почитали, он был богаче, чем Мидас, но его могилу не тревожили. Там еще много кого уложили с ним рядом. Вообще-то египетские обычаи не требуют захоронения жен и наложниц великого человека в одной с ним гробнице, но взгляните на опись этого саркофага! Вот в чем проклятие. — Он нетерпеливо потряс рукой. — Очевидно, всему виной поверье, что на каждую гробницу наложено заклятие и оно переходит на того, кто вскрыл ее. Любовь к таинственности, знаете ли. Мы вскрывали множество захоронений, и обычно на саркофагах не было текстов со строгими предостережениями. Но на тех раскопках — как случалось и прежде — мы обнаружили заклятие внутри самой гробницы. «Тот, кто беспокоит благословленного для Новой Жизни, да будет проклят на земле». Как ни печально, но лорд и леди Стерлинг умерли.
— А кто-то еще из участников раскопок умер? — спросила Камилла.
Сэр Джон медленно поднял брови в раздумье:
— Я… не знаю. Определенно, никто из соратников четы Стерлинг.
Камилла обернулась, услышав странный скрежет оттуда, где покоились мумии в саркофагах.
— Камилла! Вы меня слушаете? — воззвал сэр Джон.
Она смутилась, что так легко отвлеклась. Но сэр Джон явно ничего не слышал. Девушка с опаской подумала, не начинаются ли у нее слуховые галлюцинации под впечатлением от драматических перипетий, которые вознесли ее в заоблачные высоты. Ее увлекала история Древнего Египта и его легенды, но до сих пор она не впадала от этого в слюнявый романтизм. Камилла не верила, что мумии восстают из гробниц, чтобы посягать на живущих.
— Извините. Мне как будто послышался какой-то звук.
— Камилла, мы в музее. Над нашими головами ходят толпы экскурсантов.
Она улыбнулась:
— Нет, я думаю, звук шел отсюда.
Сэр Джон раздраженно вздохнул:
— Вы видите там кого-то?
— Нет. Я просто…
— У других сотрудников тоже есть ключи от запасников, Камилла. У нас в музее много отделов!
Его негодование было вполне понятно: она отвлеклась от важной темы разговора.
— Змеи, Камилла, опасные твари. Всякий, кто путешествует по Египту, понимает рискованность такой поездки. Но эти туристы… Бог их поймет, зачем… косяками сплавляются теперь по Нилу.
Она улыбнулась, но воздержалась от замечания: по ее мнению, всякий имеет право путешествовать, изучать древнюю страну и восхищаться ее чудесами. Даже простолюдины.
— Однако, если Кто-то позаботился пустить змей в апартаменты лорда и леди Стерлинг, — заметила Камилла, — можно считать это убийством?
Сэр Джон встревожился. Морщины на его лбу обозначились резче, он быстро оглянулся, словно опасаясь неких преследователей, и покачал головой.
— Нечего и думать о таком! — отрезал он.
— Наверняка ныне здравствующий граф верит в это.
Разгорячившись, сэр Джон затряс головой:
— Нет! И вам не следует делиться такими предположениями. Нельзя высказывать вслух такие мысли, Камилла. Никогда!
Он не на шутку разволновался. Резко повернулся и пошел к выходу, но обернулся, не услышав ее шагов.
— Пойдемте же. Мы и так здесь задержались!
Девушка последовала за ним, сожалея, что высказала свое мнение. Зато уяснила для себя: теперь ей придется работать еще усерднее, учитывая все то, что узнала об этом человеке, проклятии и находке.
— Поторопитесь! — бросил сэр Джон на ходу и оглянулся, чтобы удостовериться, не отстает ли она.
— Конечно, сэр Джон, — ответила Камилла, ускоряя шаг.
В музее уже было полно народу. Она слышала речь британцев, ирландцев и жителей дальних краев, и ей было приятно, что их музей пользуется популярностью.
Камилла гордилась этим музеем, полагая, что он — достойная жемчужина в английской короне. Музей был открыт для широкой публики 15 января 1859 года. В те времена такое учреждение было внове, им управлял попечительский совет при парламенте, и огромные коллекции, выставленные для обозрения, были приобретены за счет фонда. Вход был свободный. Так что это было единственное место, куда она могла прийти в детстве, держась за руку своей нежной матушки. Секция, где она работала, называлась теперь отделом египетских и ассирийских древностей, и, видимо, им стоило благодарить Наполеона Бонапарта за некоторые особо ценные образцы, поскольку именно этот претендент на мировое господство первым поспешил в Египет вместе со своими историками и языковедами. Англичане разгромили Наполеона, и большинство собранных им коллекций поступило в Британский музей.
По пути они миновали Розеттский камень, примечательную находку, позволившую дешифровать древнеегипетские иероглифы.
Когда они проходили через один из залов египетской секции, Камилла услышала, как мальчик спросил у отца:
— Папа, а зачем это делать? Хорошо ли раскапывать могилы только потому, что они очень древние? Люди не боятся откапывать мумии?
— Действительно, дорогой, хорошо ли откапывать мертвецов? — спросила мать мальчика — милая особа в стильном муслиновом платье и претенциозной шляпке.
— Дорогая, мы уже столько мертвецов успели потревожить — своих родных и не столь древних! — ответил муж. Он тоже был одет по высокой моде. — Подумать только! Церковные кладбища у нас оскверняют едва ли не повсюду! Реставрация! Это так теперь называется. Под предлогом реставрации убрали все надгробия из собора Солсбери. Честно скажу — просто неприлично! Реставрация — ха! Но эти ребята… мумии то есть, они не нашей веры, сынок, — ответил отец.
Камилла согласилась с тем, что во многих современных «реставрационных» работах проглядывало неуважительное отношение к историческому наследию их собственной страны и к предкам. Ее так и подмывало остановиться и ответить мальчику, что надо уважать не только свою, но и чужую веру. Она могла бы рассказать ему о блестящих изобретениях древнеегипетских строителей, однако ведение экскурсий не входило в ее обязанности. А жаль! Она очень любила предмет своих исследований и была бы не прочь поработать гидом, если ей разрешат. Но она не знала языки и не участвовала в раскопках и пока была вполне довольна той работой, что ей предложили.
