Именно это граф и делал, но вряд ли так, как расписывал сэр Хантер.
— Прошу вас, не надо обо мне беспокоиться, — ответила она. — Я и сама справлюсь. — Она сочувственно улыбнулась ему. — Вы в этом уже убедились.
— Но я никогда не был негодяем, никогда! — вскричал он.
— Нет, потому что я умею держать себя в руках.
— Я знаю, как обойти этот острый угол! — воскликнул Хантер. — Мы можем сказать, что вы прежде уже договаривались пойти со мной.
— Хантер, вы очень любезны. — Камилла положила руку на его плечо, поверив, что он действительно обеспокоен. — Но подумайте о скандальных последствиях. В самом деле, даже трудно представить себе, какими неприятностями все это обернется: десятки благородных девиц вцепятся мне в горло за то, что я посмела отбивать вас у них! — Она отшучивалась, но доля правды в ее словах все же присутствовала.
Он взял ее за руки и пристально посмотрел ей в глаза:
— Камилла, нет ничего плохого, если граф Карлайл поверит, что между нами все серьезно. Ведь я довольно скромный сэр по сравнению с ним — он граф. А это совсем другое дело.
— Хантер, вы делаете мне предложение? — пошутила она.
Он замялся:
— Ах, Камилла, вы вселяете в мое сердце соблазн бросить все на ветер…
— А это глупо, — твердо закончила она его фразу. — Полагаю, со мной все будет в порядке. Вы, как никто, должны четко понимать: я знаю свое место и свою работу и поэтому решительно избегаю всего серьезного с теми, кто не стеснен в средствах.
Он нахмурился, переживая услышанное:
— Камилла, знаете, вы просто колдунья… даже больше.
— Хантер, вас околдовывает всего лишь моя недоступность.
Он покачал головой:
— Нет, Камилла. Вы же знаете, у вас колдовские глаза, золотисто-зеленые, как у тигрицы. Вы естественно грациозны, как те классические изваяния, на которые пялятся все мужчины, когда заходят сюда. Вы полны жизненной энергии и умны. Да, вы способны вскружить мужчине голову до такой степени, что он начнет добиваться вашей руки любыми средствами.
Страстность речи Хантера удивила ее.
— Вы подразумеваете, что я, отказавшись от компании графа, могу рассчитывать на… замужество? — спросила она недоверчиво и внезапно рассердилась на себя за то, что готова была поверить в его искренность.
— Камилла, это любовь говорит во мне! Я глубоко восхищен вами и забочусь о вашем благополучии, поверьте!
Она покачала головой:
— Хантер, ваши заботы…
— Заботы? Вам нужен брак? Камилла… да, я сделал бы вам предложение.
Она опешила от такого заявления, но ответила ему:
— Хантер, вы возненавидите меня. Вы будете сожалеть о таком позорном поступке. Скажите еще, что вы желаете распроститься со здравомыслием и жениться на мне. Предвижу, что вы, добившись своего, сразу разочаруетесь во мне — ведь прелесть недоступности исчезнет.
— Пленительная Камилла, вы причиняете мне боль.
— Не лезьте в пекло без нужды, — отрезала она.
— Вы рассчитываете пролезть туда с лордом Стерлингом? В конце концов, он всего лишь граф, а даже короли женились на простолюдинках. Однако, Камилла, вы помните, чем обернулся такой плен для некой незнатной особы.
— Хантер…
— История, милая девушка, — наука наук! Подумайте об Анне Болейн. Она добилась руки Генриха своей недоступностью. И когда он сделал ей ручкой — она потеряла голову!
Камилла невольно рассмеялась:
— Хантер, клянусь, я не готова потерять голову — для меня это слишком обидно. Будь я сиятельной девой, воспитанной в лучших традициях строгих школ, мне подобало бы покарать вас полновесной оплеухой.
Но я слишком рано потеряла родителей, и такие закрытые пансионы оказались недоступны для меня. Поэтому мне, любознательной простушке, можно простить воздержание от оскорблений и насилия!
— Вы смеетесь надо мной, а я говорю серьезно.
— Ах, Хантер, как сладко вы поете. Но нет — я никогда не вышла бы за вас замуж, хотя вы как будто красивы и очаровательны и так добры, что даже отваживаетесь на такие предположения.
— Неужели я не могу увлечь даже вольных простушек?
— Ваше предложение весьма тронуло меня своей искренностью. Особенно потому, что вы не вольны располагать собой. — Он открыл рот, чтобы возразить, но она жестом остановила его и продолжила: — Прошу вас, Хантер! Я не хочу ловить вас на слове, а кривотолки — признайтесь честно — нам ни к чему. И ни к чему уверять меня, что вы можете еще долго так распинаться, презирая мою дерзость. И граф Карлайл не может соблазнить меня по той же причине, поскольку я обладаю тем, что вы сами признали во мне, — интеллектом. И вполне довольна. Я останусь в замке, пока мой опекун не поправится и его можно будет увезти. Я пойду на благотворительный вечер, поскольку граф полагает, что даже в маске, скрывающей его шрамы, он сможет появиться со мной, сотрудницей музея, перед сиятельным собранием коллег. Мы придем сюда, Хантер, мы будем в музее, рядом с вами, Алексом и сэром Джоном. И разумеется, с лордом Уимбли, попечителем нашего созвездия.
Пока Хантер собирался с мыслями, чтобы ответить, дверь распахнулась.
— Камилла! Мне сказали, что… — с места в карьер начал Алекс Миттлмэн, но приостановился, увидев в маленьком кабинете коллегу. — Хантер, — медленно произнес он.
— Алекс.
Алекс был хрупок с виду, и это впечатление усиливалось из-за его льняных кудрей и васильковых глаз. Этот яркий блондин внешне походил скорее на прекрасного юношу, чем на зрелого мужчину. Он бросил на Камиллу хмурый взгляд. Мужчины относились друг к другу уважительно, хотя Алекс частенько жаловался, что Хантер — богатенький денди и не вполне разбирается в предмете. Алекс также претендовал на большее доверие со стороны Камиллы, поскольку полагал, что честно отрабатывает свой хлеб, как и она.
Алекс откашлялся, словно решая, стоит ли ему говорить дальше: Хантер явно был в курсе новостей. Но в конце концов решил отплатить Хантеру той же монетой.
— Вы утром прибыли сюда вместе с Брайаном Стерлингом, графом Карлайлом?
Камилла тихо вздохнула:
— Тристан пострадал в дорожном происшествии у ворот графской усадьбы. Его отвезли в замок. Само собой, он потрясен случившимся, хотя отделался только ушибами и синяками. Естественно, я приехала к нему. И поэтому… вот такие дела.
Мужчины посмотрели на нее, затем переглянулись.
— Вы сказали ей, что он… — обратился к Хантеру Алекс.
— Опасный человек, к тому же, вероятно, с расстроенной психикой, — закончил Хантер его мысль. — Я, правда, выражался не так грубо, но достаточно четко дал понять это.
