Король возглавлял процессию, но каждый час ездил взад-вперед, проверяя, все ли на месте. Этот человек во всем любил убеждаться лично и поручал своим подданным только самые незначительные задания.
Росс Данбар ехал рядом с ним — и во главе процессии, и во время регулярных проверок. Кейт удалось уловить черный проблеск волос под лихо нахлобученным беретом. Более того, она смогла сравнить его телосложение с королевским — и хотя Генрих был мужчиной статным, в плечах он казался гораздо уже, несмотря на просторную накидку. И все-таки оба были красавцами в самом расцвете сил. Взгляд ее обращался в их сторону, пожалуй, даже слишком часто.
День выдался погожий. Слепящее солнце многократно отражалось в снежной белизне; в ветре угадывалось нечто вроде затаенного тепла. Сквозь топот копыт и повизгивание колесных осей можно было расслышать птичье пение. Постепенно настроение у всех улучшалось. Вскоре кто-то даже запел, и остальные подхватили: пели они старинное рондо о падубе и плюще. За незамысловатыми куплетами скрывалась история любви между язычником (падубом) и христианкой (плющом).
Хохоча вместе с Маргарет над двусмысленными строчками, Кейт и не заметила, как Росс Данбар приблизился к ней вплотную. Она вздрогнула от неожиданности и попыталась удержать испуганную Роузи.
— Добрый день, миледи, — улыбнулся Шотландец. — А ваша кобылка, как я вижу, отлично держится после недавних невзгод. Да и вы, должен сказать, тоже.
— Мы обе вам благодарны, — хитро улыбаясь, ответила Кейт, но не знала, как продолжить разговор.
— Вы дали понять, что не умеете петь, но я имел возможность убедиться, что вы скромничали.
— Вовсе нет!
— Да-да. Мы же с вами собирались спеть вместе, помните? Давайте же.
— Эту песню? — Кейт со стыдливым румянцем на щеках вспомнила, что в следующем куплете речь идет о том, как падуб разбухает в объятьях плюща.
— А почему бы и нет?
Синие глаза Росса искрились озорством. Как она могла отказать? Улыбнувшись и обреченно помотав головой, Кейт затянула припев.
В следующий миг к ее голосу присоединился баритон Шотландца, глубокий и чистый. Их голоса взмыли вверх, как две птицы. На помощь им пришла Маргарет, чей альт помог их пению сравняться с пением других и не выделяться столь вызывающе.
Так они и ехали: лошади шли нога в ногу, а колено Росса время от времени обжигало бедро леди Кэтрин. От этого нечаянного трения она принималась дрожать всем телом, до самых глубин. Они продолжали петь, как будто сбросили с плеч груз насущных забот, как будто не было в мире ничего важней этой мелодии и медленного, но уверенного движения королевской процессии к Лондону.
* * *
Лишь на третий день путешествия, выбравшись из густой, как масло, слякоти, куда они угодили еще утром, Росс смог наконец побыть с леди Кэтрин наедине, пускай и в течение считанных минут. Она отделились от кавалькады и заехала на верхушку холма, где замерла, позволив ветру забавляться с окантовкой ее платья и распускать слоистую вуаль, точно ангельские крылья. Вид Кейт имела задумчивый и невеселый. Не отдавая отчета в своих действиях, Росс припустил кентером[4] в ее направлении.
— Устали? — спросил он, пристраиваясь рядом.
— Не больше, чем все остальные, — ответила Кейт с запоздалой, неуверенной улыбкой.
— Если хотите, вас усадят в повозку.
Она покачала головой.
— Лучше уж ехать верхом, чем растерять зубы на этих ухабах.
Росс был полностью согласен с ее выбором.
— Осталось совсем немного. Если погода нам не помешает, завтра вечером вы уже будете нежиться в своих покоях в Гринвичском дворце.
— А вы? — спросила Кейт, как-то по-новому, странно глядя на него. — Где вы намерены ночевать?
— Обо мне не беспокойтесь, уж я найду себе какую-нибудь нору. — Эти слова выражали суть его положения при дворе: ниже, чем у английских вельмож, но выше, чем у лакеев; ни придворный, ни шут. В течение месяцев, проведенных в гостях у Генриха, Росс спал и в роскошных чертогах, и в жалких каморках, не обращая на условия ни малейшего внимания. Дома, в Шотландии, ему доводилось сносить кое-что и похуже и наслаждаться кое-чем получше.
— Полагаю, Гвинн, наша служанка, что-нибудь для вас подберет. Она умеет находить выход из любого, даже самого затруднительного положения.
— Да, когда речь идет о вас и о ваших сестрах! Какое ей дело до таких людей, как я?
— Ну, не знаю, — кокетливо потупилась Кейт. — Гвинн у нас известная ценительница мужской красоты.
— Да ну? — протянул Росс, заинтригованный, да и польщенный больше, чем следовало, этим завуалированным комплиментом.
Леди Кэтрин залилась краской и отвела глаза. Он вовсе не хотел ее смущать и понял, что лучше сменить тему!
— Пока мы с Генрихом разговаривали, я выяснил, что он уже отправил посланника к моему отцу. Оттуда посыльному велено двигаться в Холируд за одобрением короля Якова.
— Так скоро?
— Генрих времени зря не теряет.
Кейт тяжело вздохнула.
— Я надеялась, он подождет, пока мы обоснуемся в Гринвичском дворце.
— А я рассчитывал, что дело затянется до конца рождественских праздников. Но король, видимо, ждать не намерен.
— Думаете… — Она не стала договаривать.
— Что?
— Думаете, король Яков одобрит наш брак? То есть…
— Вполне возможно. Яков давно хотел образовать союз двух держав. Пару лет назад он едва не женил своего сына на Цецилии, сестре Елизаветы.
— Этого я и боялась. Оттого, должно быть, такая спешка.
— Генрих, кстати, уже разослал своих агентов по всему острову, но больше всего — к северной границе, где наиболее высока вероятность вражеской высадки. Его врасплох, как Ричарда Третьего, не застанешь.
— А враги все-таки готовятся к нападению?
— Кто знает? Я слышал, что Маргарита Бургундская готова содействовать сговору, к которому причастен йоркский претендент.
— Это вполне естественно. Маргарита была так близка со своими братьями — и с Ричардом, и с Эдуардом.
— Не буду лицемерить: когда месть обоснована, я всячески поддерживаю военное вторжение. — Росс поерзал в седле, разминая затекшие мышцы. — Но я сказал Генриху, что к северным границам людей слать необязательно, ибо один посланник туда уже отправлен.
— Как долго теперь ждать ответа? — спросила девушка.
— Действия моего отца невозможно предсказать. Может быть, он не ответит вовсе.
— То есть если сочтет, что такое предложение ниже его достоинства?
— Или даже оскорбительно. Но хотя бы посыльный вернется с головой на плечах… Я, во всяком случае, на это надеюсь: все-таки я гость Генриха.
