— Взгляни, какая изумительная работа, — воскликнул он и повернул сосуд к свету. Теперь Бетани разглядела маленькие фигурки и цветочный орнамент, его обрамлявший. Рисунок выжигался на тыкве с помощью киньяла, раскаленного добела инструмента из огнеупорного дерева; потом ее полировали до блеска.
— Они напоминают мне греческие вазы. — Брэсфилд купил несколько штук.
У одного из торговцев Бетани, не удержавшись, купила цветастую блузку и гармонирующую с ней хлопковую юбку. Одинаковый причудливый узор украшал край юбки и манжеты блузки. Пока торговец заворачивал покупку, Бетани подняла глаза и увидела Трейса.
— Вы переплатили, — произнес он, а на ее молчаливый вопрос ответил: — Но они стоят этих денег. Вы будете выглядеть изумительно в этом наряде.
Бетани колебалась, неуверенная, хочет ли он посмеяться над ней или же говорит серьезно.
— Яркие вещи идут практически всем, мистер Тейлор.
— Некоторым больше, чем другим, мне кажется. — Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, но холодный блеск черных глаз из-под полей шляпы говорил о том, что он догадывается о ее смятении. — Пойдемте со мной. Я хочу кое-что вам сказать и показать.
— Нет, благодарю вас, — отрезала Бетани. Она быстро взглянула на отца и Бентворта, оживленно торгующихся с крестьянином, продававшим фигурки. — Я предпочитаю остаться здесь, в безопасности…
— Пошли, — скомандовал Трейс, беря одной рукой сверток, а другой просовывая руку Бетани себе под локоть. — Это недалеко, я буду вас оберегать.
— Вы еще не отказались от мысли, что я нуждаюсь именно в вашей защите? — отрезала она, на что он только негромко засмеялся и потянул ее за собой.
— Для чего вы это делаете? — зашипела она, стоило им оказаться вне пределов слышимости ее отца. — Это из-за того, что… из-за того, что я, как вам кажется, видела?
Он ухмыльнулся, но его голос был глух и серьезен.
— Я знаю, что вы видели, мисс Брэсфилд. И не собираюсь это обсуждать здесь.
Они добрались до конца площади, потом он повел ее по узкой, переполненной людьми улице. Солнце ярко светило в ослепительно синем небе, он вел ее по каменным ступеням, высеченным, как оказалось, в настоящей скале; над жилым домом она увидела сверкающий гранитный шпиль. Он блестел на солнце подобно дрожащему на ветру пламени, испускающему снопы искр.
— Что это? — прошептала она, когда они остановились в тени. — Какой-то храм?
— Нет, просто безымянный обелиск. — Взгляд его не отрывался от ее лица, пока она не опустила глаз. Он пожал плечами. — Это сплошной кусок гранита, и никому не понятно, как строитель сумел поднять его на такую высоту. — Трейс несколько секунд не двигался, косясь на спутницу из-под полей шляпы. Про себя он выругался, не понимая, как он мог позволить женщине запасть в его сердце. Этой удалось. Он и сам не знал почему; знал только, что хочет ее.
Много воды утекло с тех пор, когда мысль о близости с женщиной занимала его всерьез. Вероятно, виной тому был образ жизни, который он вел, мотаясь вдоль Перу из конца в конец, работая проводником, ведущим путешественников по горам или джунглям. Вечно в пути, вечно без отдыха, он и представления не имел о другой жизни. В конце концов, Лима не хуже других городов. По крайней мере, так было раньше, до этой злосчастной экспедиции. Теперь же он хотел реабилитации. И Бетани Брэсфилд.
Прислонившись к стене, укрывающей от солнца, Бетани долго смотрела на Трейса. Его лицо наполовину закрывали поля шляпы, глаза смотрели куда-то вдаль. Неотвязная мысль о том, что этот мужчина очень красив и очень интригующ, внушала беспокойство, и она не могла понять, почему временами он относился к ней с такой ненавистью.
— Я привел вас сюда не для того, чтобы беседовать об этом чертовом монументе, и вам это хорошо известно, — резко выговорил Трейс.
— Мне?
— Должно быть известно. Вы были когда-нибудь близки с мужчиной? — спросил он настолько неожиданно, что она на минуту потеряла дар речи. — Были? — настаивал он, так как она продолжала молча смотреть на него широко раскрытыми глазами цвета едва распустившихся весенних фиалок.
— Знаете что! — воскликнула гневно она. — Это вас совершенно не касается.
— Теперь будет касаться. — Не обращая внимания на ее сопротивление, он обнял ее за плечи и крепко прижал к своему сильному телу. Она почувствовала, как металлическая пряжка его ремня уперлась ей в живот, а кобура пистолета прижалась к бедрам. — Были?
— Нет! — выкрикнула она, потом рассердилась на себя же за то, что снизошла до ответа. Голова ее решительно откинулась назад. — Однажды я была помолвлена, если вы об этом спрашиваете, мистер Тейлор, но мне почему-то кажется, что это не совсем то, что вас интересует.
— Вы не ошиблись. — Губы его скривились. — Был ли когда-нибудь мужчина у вас внутри? Как вы видели прошлой ночью?
Рука ее взметнулась вверх, чтобы ударить его, но он был быстрее. Он обхватил ее запястье и крепко прижал к себе, не причиняя, однако, боли.
— Убирайтесь прочь! — закричала она.
— Это не ваш стиль, мисс Брэсфилд. — Искорки смеха в его глазах заставили их засветиться, но жесткая линия рта была подобна рубцу на его суровом лице. — У меня есть причина, чтобы задавать вопросы.
— Желание вмешаться? Засунуть нос не в свои дела?
— Скажем так, любопытство.
Щеки ее залила краска.
— Я сказала, нет, — твердо произнесла она.
Руки его едва заметно скользнули вверх, он обхватил ее за локти и еще ближе притянул к себе.
— Я боялся этого ответа. Это еще больше ухудшает ситуацию.
Она начала понимать. Руки ее сжались в кулаки, ногти впились в ладони.
— Как вы смеете думать, что… что я могла бы… что вы вправе… как вы смеете!
— Я смею гораздо больше, чем… о, черт, не обращайте внимания. Я просто покажу вам.
Прежде чем она успела осознать его намерения, он протянул руку, снял с нее очки, потом резким движением выдернул шпильки, удерживающие ее волосы. Она хотела отвернуться, но он не дал, удержав се огромной ладонью за подбородок. Его темная голова склонилась, рот бережно прижался к ее плотно сжатым губам. Язык его неожиданно легко проскочил между ними мягким горячим движением, от которого у нее перехватило дыхание. Могучие объятия, в которых она не могла шевельнуться, вызвали у нее волну паники, голова откинулась назад, она зажмурилась от его натиска.
Что происходит? Почему она не кричит, не вырывается, не пытается освободиться всеми доступными способами? Вместо этого она покорно позволяла его языку хозяйничать у нее во рту, лишая ее всяческого контроля над собой. Это было безумием, но она почувствовала, что с ним происходит то же самое, и тихо застонала.
