Лорен перевела взгляд с Сократа на Адриана Кэбота. Голос его был веселым, глаза непроницаемыми. Ее охватило смущение и в то же время какое-то теплое чувство.
— А вы? Вы тоже завоевали его сердце? — спросила она, опасаясь, что голос ее слегка дрожит.
— Я? — с удивлением спросил он. — Думаю, что временами он считает меня своим главным врагом. Видели бы вы, какой хаос он устраивает в моей каюте, не говоря уже о нескольких болезненных укусах, которыми он меня наградил.
— Зачем же вы его держите, если он вас кусает?
— Это нечто вроде вызова для меня — попытаться научить его вести себя как следует.
— А вы умеете себя вести, капитан?
— Что заставляет вас думать, что не умею?
— То, что вы, по-видимому, получаете удовольствие от войны.
— Я не думаю, что «удовольствие» подходящее слово для этого. Я просто использую благоприятный момент.
— Но вы получаете от этого удовольствие. Я помню, как вы говорили об этом дяде Джереми… вчера.
Он неожиданно усмехнулся, пойманный на своих же словах.
— Думаю, что волнение меня стимулирует. Возможно, оно всех нас стимулирует. Если бы вы совершили рейс сквозь блокаду, я думаю, вы бы это поняли.
— Я никогда не смогу понять насилия.
— Рейс сквозь блокаду — это не насилие, мисс Брэдли. У нас даже нет вооружения. Это скорее вопрос мастерства.
— Но люди получают ранения, не так ли? Они умирают?
— Каждый знает, чем он рискует. Он делает это добровольно.
— Ради денег?
— Ради денег, — подтвердил он. — Это столь же достойное основание, как и всякое другое.
— Это циничное утверждение.
Он запустил руку в волосы.
— У каждого свои причины для участия в войне. Патриотизм, деньги, страх. Ни одна из этих причин не делает человека менее мертвым.
— Да, — тихо согласилась она, и в ее грустном голосе уже не было вызова.
Он внимательно посмотрел на нее. Ему нравилась произошедшая в ней перемена, но он не решался продолжить.
— Вы кого-нибудь потеряли?
— Отца и брата.
— Как это случилось? — тихо спросил он.
Лорен оглянулась на Джереми, но он исчез. Она знала, что он намеренно оставил их с капитаном одних. Корина была на кухне, занятая подготовкой к обеду.
Лорен вздохнула. Она сказала больше, чем собиралась, и теперь ей придется лгать. Она не предполагала, что это будет так трудно. Особенно теперь, когда его глаза смотрели на нее с таким сочувствием.
Должно быть, в ее глазах отразилось отчаяние, потому что он неожиданно отступил.
— Извините, — сказал он. — Я не хотел воскрешать печальные воспоминания.
Тихое сочувствие в его голосе удивило ее. Но в нем все удивляло и пугало ее, потому что она поняла, что он ей нравится. А она не могла этого допустить. Если она сейчас не начнет выполнение своей миссии, она никогда ее не выполнит. Она понимала это так же ясно, как знала, что солнце всходит каждое утро.
— Ничего, — сказала она, встречаясь с ним взглядом. — Они оба умерли в Виргинии.
— Конфедераты?
— Да.
Это была ее первая ложь, смелая и отвратительная. Лорен было неприятно сознавать, как легко слетали с ее губ эти слова. Мистер Филлипс хорошо выполнил свою задачу, выбрав ее, и мысль об этом не доставила ей удовольствия. Он молчал, и она испытала облегчение оттого, что он не стал выражать ей пространных соболезнований.
— Как случилось, что вы приехали в Нассау? — спросил он вместо этого.
— Я жила в Мэриленде. Многие из наших соседей были сторонниками северян. Жить там… становилось неудобным, и дядя Джереми пригласил меня побыть с ним несколько месяцев. Так казалось… лучше всего.
Его синие глаза, эти удивительные темно-синие глаза несколько мгновений испытующе смотрели на нее.
— Должно быть нелегко было оставить все, что вы знали, оставить свой дом.
В голосе его чувствовалось глубокое понимание, и это показалось ей странным для человека, который сделал море своим домом.
— Да, — ответила она просто. — А ваш дом?
На лицо его набежала тень.
— В настоящий момент у меня нет дома.
— За исключением вашего корабля?
— За исключением моего корабля, — подтвердил он.
— А семья?
— У меня нет семьи.
— За исключением Сократа?
— За исключением Сократа, — вновь подтвердил он, слегка улыбнувшись. — Но я не думаю, что он воспринимает наши отношения таким образом.
— Думаю, что он именно так и считает, — сказала она мягче, чем собиралась. Она поняла, что они смотрят друг на друга, словно в трансе. Натянутость между ними росла, волнение сделало их лица напряженными, глаза их смотрели настороженно, словно происходило нечто необычайное, нечто нежелательное.
— Семейное сходство?
Адриан неожиданно усмехнулся, и она поняла, что он пытается нарушить это странное ощущение остановившегося времени, которое снизошло на них обоих. Она окинула его взглядом. Он был одет в светло-синий сюртук, безупречно сидевший на широких плечах, и темно-синие брюки, облегавшие длинные, хорошей формы ноги. Его роскошные, с красноватым отливом, волосы цвета спелого каштана были густыми. Они слегка вились надо лбом и на шее, подчеркивая его сильные правильные черты. Лоб его был широким, и прочертившие его черные брови от природы изгибались таким образом, что придавали его лицу удивленное выражение. Высокие скулы, широкий рот, квадратная челюсть. Несмотря на ушибы и синяк под глазом, это было красивое лицо. Если бы она ничего не знала об отрицательных чертах его обладателя, она могла бы подумать, что это замечательное лицо. Но она знала. Невысказанные слова взывали к ее долгу. Он был приспособленцем, искателем приключений. Но когда он улыбался… Господи Всевышний, она забывала обо всем!
— Теперь, когда вы об этом упомянули, можно сказать, что есть небольшое сходство, — сказала она, забыв обо всем, кроме почти магнетического очарования этой улыбки.
— Я думаю, что Сократ не согласится с этим наблюдением, — сказал он, и в глазах его заплясали огоньки, вызвавшие у нее невольную улыбку.
Казалось, Сократ понимал, что находился в центре внимания, он вывернулся из рук Лорен. Усевшись на пол на корточках, он хлопал в ладоши.
Лорен посмотрела на ухмыляющегося Сократа, потом на Адриана.
— Ну, я думаю, он доволен.
— Он рад вам и вашему вниманию, — поправил Адриан. Ужимки Сократа сняли напряжение, и Лорен улыбнулась.
— Как давно он у вас?
— Почти два года.
— А где вы его нашли?
— В одном из портов в Испании.
Лорен посмотрела на обезьяну, которая в этот момент казалась совершенно довольной жизнью. Ей нужно было куда-то смотреть, чтобы не видеть этих внимательных глаз, этой обольстительной улыбки.
