— Скажем, она была одной из тех женщин, о которых мне… приходится сожалеть, — признался Финн.
Дункан почувствовал, как в груди растет знакомый жар и закипает кровь. Бьется в нем, ищет выхода, сотрясает руки и ноги, туманит зрение, притупляет слух. То же самое ощущение, поразившее его, когда он узнал, что Финн соблазнил мать Джо. Но сейчас было еще хуже. Речь шла о девушке, которую доверили его опеке на время путешествия. Он должен был нести ответственность за нее!
Более того — эта девушка была настоящим сокровищем, воплощением совершенства во всех отношениях.
Теперь он все понял. Вот почему он бросился через улицу, наперерез телегам и каретам, чтобы догнать ее возле швейной мастерской. Почему впал в мрачность, когда она сказала, что ей безразлично, встретятся ли они снова. Она пробудила в нем что-то — но что именно, он не знал. Наверное, дело было в его мечтах о счастливой, правильно устроенной жизни.
— Ты ее соблазнил? — Дункан едва сумел выговорить эти слова. — Ей было всего…
— Шестнадцать, — уныло сказал Финн.
— Пятнадцать, — укорил его Дункан. Перед его мысленным взором вставала юная Марша, какой она была на корабле. Огонь, ярость, неукротимый дух!
— Ей исполнилось шестнадцать в ту ночь. — Финну достало совести, чтобы отвести взгляд.
— Скотина, — тихо сказал Дункан.
Плечи Финна поникли.
— Знаю. Но она сама хотела.
Приподнявшись со своего места, Дункан выбросил вперед правый кулак — прямо в челюсть брату.
Воцарилось молчание. Слышались стук копыт лошадей, скрип колес кареты да хриплое, сбившееся дыхание Дункана. Застонав, Финн повалился вперед.
Дункан сел и с силой ударил тростью о пол кареты.
— Негодяй, — промямлил Финн себе под нос, — чертов ублюдок.
Карета остановилась, и Дункан распахнул дверцу.
— Выметайся. Сейчас же.
Финн соскочил на землю. Ноги едва держали его. Медленно выпрямился и взглянул с обидой, как будто его, по наущению совершеннейшего безумца, только что обвинили в гнуснейшем преступлении, которого он не совершал.
— Тебе необязательно было меня бить.
— К черту! Мне следовало бы прямо сейчас отправить тебя в Австралию. Но ради нашей матери я дам тебе еще один шанс. Отныне безукоризненное поведение — или вон из Англии, навсегда.
Вот и все. Недавняя связь, родственная симпатия, едва возникнув, исчезла без следа в который раз.
Отдав указание кучеру, Дункан захлопнул дверцу перед носом Финна.
Правда была ошеломительной. Невидящими глазами он смотрел на сиденье напротив, где только что сидел брат. Финн погубил леди Маршу Шервуд. И теперь каждая капля крови в жилах Дункана горела желанием спасти ее…
Хотя ничего уже нельзя было изменить.
Глава 8
Марша надеялась. О, как она надеялась! Но Финн не появился на карточном вечере.
Все в порядке, твердила она себе с того самого момента, как приехала к Дэвисам, однако время шло, а Финн не появлялся. Она не может допустить, чтобы он отвлек ее внимание. Кроме того, что будет, если он привезет с собой брата? Вот вышла бы неловкость. Теплые мысли о Финне неизбежно омрачались раздражением по поводу лорда Чедвика — ее даже в жар бросало.
Кажется, ее ждет скучный вечер без происшествий, как и обещал папа. Она сыграет небольшую партию в карты, для собственного успокоения, поедет домой и будет думать, что ей предпринять, чтобы вернуться в Оук-Холл.
Отпив теплого лимонада, она как раз принялась было себя жалеть, когда две немолодые сестры Дженсен, сидящие с ней рядом за карточным столом, дружно хлопнули в ладоши.
— Леди Марша?
— Д-да?
— Вы задумались, — сказала младшая из сестер. — А мы хотим кое-что с вами обсудить.
— Простите. Продолжайте, прошу вас.
Старшая из сестер многозначительно откашлялась.
— Мы приняли важное решение, из тех, что могут изменить ваше…
— Будущее, — пропищала младшая. — Сейчас вы будете поражены!
— Вот как? — сказала Марша совершенно равнодушно.
Старшая свернула свой веер.
— Курьер доставит вам официальное приглашение, — сообщила она. — Но нам захотелось предупредить вас заранее, чтобы вы успели порадоваться чудесной новости, которая состоит в том, что…
— Вас приглашают вступить в «Городской клуб любительниц книги», — закончила за нее младшая.
— «Городской клуб любительниц книги»? — Марша очень старалась казаться заинтригованной.
Сестры дружно кивнули, их глаза сверкали.
Старшая из сестер вскинула свой колышущийся подбородок.
— Книжный клуб, предназначенный для дам… — начала старшая.
— Определенного возраста, — закончила младшая.
— И особого общественного положения, — добавила старшая.
— То есть для тех, кто никогда не был замужем, — пояснила младшая.
— И вероятно, уже не выйдет, — продолжила старшая, — потому что слишком умна и начитанна.
— И слишком богата, — перебила младшая, — чтобы интересоваться любовными глупостями.
— Или мелочными вопросами домоводства. — Старшая откинулась на спинку стула, очевидно, крайне довольная тем обстоятельством, что последнее слово осталось за ней. У младшей был растерянный вид.
— О, — сказала Марша, — понятно.
Разумеется, она поняла все.
Значит, в свете ее уже считают старой девой. Ведь именно к такой жизни она себя готовила? Маршу это открытие вовсе не обрадовало. Ей словно вынесли приговор. Невольно вспомнилось, что ей сказала Лизандра. Что у нее нет шика и изящества, что из-за нее школа Оук-Холл заработала репутацию «поникшей фиалки», то есть девушки, не пользующейся успехом.
Впрочем, сейчас она не станет об этом думать. Как и о том, что лучшее платье, извлеченное из гардероба школьной начальницы, чтобы быть надетым на вечеринку, по мнению мамы и Дженис, было неподобающе старомодным. Дженис снова пришлось одолжить ей один из собственных нарядов.
Поблагодарив дам за столь любезное приглашение, следующие полтора часа между партиями в вист она занимала себя разговором с другим партнером, соседом Дэвисов. Это был щеголяющий рыжей бородкой врач по имени Оскар Тримп.
Он тут же сообщил, что является младшим сыном баронета, а его старшая сестра вышла замуж за графа. Никто из членов семьи не одобрил его желание стать врачом; предполагалось, что он станет священником. Но он заявил, что иначе не может. Он так любил свою работу, что выбросил семейные чаяния за окошко — все ради своей страсти.
Вот почему он сразу же понравился Марше. Она-то прекрасно его понимала.
— Значит, вы бывшая начальница школы Оук-Холл, — сказал он во время перерыва, когда они предприняли атаку на знаменитые малиновые, пропитанные бренди бисквиты леди Дэвис, выставленные на буфете во всем своем кулинарном великолепии.
Его слова явились для Марши потрясением. Откуда он узнал?
— Прочел в сегодняшней газете. Специальное сообщение. Слухи в Лондоне распространяются очень быстро.
— Боже правый! — Лежащие на коленях руки сами собой сжались в кулаки. — Действительно, быстрее некуда.
Господи! Значит, об этом знает весь Лондон.
Обе сестры Дженсен, не обращая внимания на их беседу, набивали рты бисквитами, целые горы которых высились перед ними на тарелках.
— Моя сестра слышала об этом от своей лучшей подруги, Эллы Маклауд, директрисы школы в Гринвуде, — продолжал доктор Тримп.
— И она уже знает? — Голос Марши дрогнул. Кажется, ей тоже не помешает порция бисквита.
— Элла всегда в курсе новостей. Не говорю уж о том, что ваша попечительница не отличается скрытностью.
Разумеется, Лизандра скорее всего сама разнесла эту новость. Марша изо всех сил старалась казаться невозмутимой, но сердце ее дрогнуло.
— Насколько я понимаю, она уволила вас совершенно неожиданно, — мягко, с сочувствием сказал доктор.
— Боюсь, доктор, мне не хочется беседовать на эту тему. Вы мне нравитесь, но вы человек, мало мне знакомый.
— Вы совершенно правы, — согласился он.
