Взволнованная, Клер тоже приблизилась к окну. Проехал какой-то работник на телеге, потом проехали три женщины в открытом экипаже. В сквере сидели две няньки, наблюдая за играющими в траве детьми.
Безмятежность этой сцены лишь подхлестнула тревогу Клер. Что, если Розабел попала в беду?
— Вы должны были остаться там, — повторила она. — Мы доверили ее вам. Что вы за человек, если репутация и благополучие девушки для вас ничего не значат?
— Вы уже высказали, свою озабоченность, — сухо ответил граф. — Лучше скажите, куда она могла уйти?
У нее чуть не сорвалось с языка, что Розабел исчезает из поля зрения с удручающей регулярностью. Но леди Эстер изничтожит ее за такие слова. Она скажет, что Клер помешала блестящему замужеству ее дочери.
— Яне знаю, но уверена, что она действительно отправилась к подруге. И не вздумайте ее обвинять. Она молода и быстро устает. Вы не должны были оставлять ее одну.
Клер приготовилась к отпору. Сейчас он скажет, что прислуге не пристало разговаривать с человеком его положения в таком тоне.
Но он всего лишь спросил:
— Вы знаете ее подруг?
— Боюсь, что нет. Меня приняли на работу всего несколько дней назад.
Пробормотав что-то похожее на проклятие, он отпустил штору и прошелся по комнате.
— У нее должны быть подруги среди девушек ее возраста. Как их зовут?
— Честно говоря, она предпочитает общаться с джентльменами.
Граф изогнул бровь, и Клер быстро добавила:
— Я вовсе не хотела сказать, что она могла уйти с каким-то мужчиной. Она благоразумная девушка.
Во всяком случае, Клер хотелось надеяться на это. Она понятия не имела, что было на уме у ее кузины. К тому же в последнее время Клер начала подозревать, что Розабел отнюдь не так легкомысленна, как считали ее домашние.
— А родственники? — спросил Саймон. — Могла она пойти к какой-нибудь тете или кузине?
Клер покачала головой:
— Ее мать была единственным ребенком. У отца Розабел была когда-то сестра, но она давно умерла.
Лорд Рокфорд ничего не сказал на это. Прищурившись, он молча смотрел на нее, и ей вдруг показалось, что он читает ее мысли.
Абсурд. Он ни за что не догадается, что она связана с этой семьей родственными узами. Она никому не рассказывала о своей жизни. Если граф что-то и знал о Гилберте Холлибруке и Призраке, то только из газет.
— Придется организовать поиски, — сказал Саймон. — Но сначала я должен поговорить с Уоррингтоном. Будьте добры, доложить ему о моем визите.
— Нет!
— Нет?! — полуудивленно-полунасмешливо повторил он. Ну, как сказать ему, что маркиз Уоррингтон — жестокий бессердечный человек? Он не станет разбираться, что Клер не разрешили сопровождать леди Розабел на прогулку, и обвинит ее в том, что она не уследила за ней.
— Я думаю, глупо поднимать шум, когда леди Розабел может появиться с минуты на минуту, — неуклюже объяснила она свой отказ.
— Еще глупее рисковать ее жизнью и репутацией.
— Его светлость не разрешает его беспокоить.
— Даже когда пропадает его внучка? Идите, нельзя терять ни минуты, — властно сказал он.
Клер хотела, было снова возразить, но вовремя удержалась. Согласна она с ним или нет, она обязана повиноваться. Коротко кивнув, Клер направилась к двери.
— Погодите.
Его возглас прозвучал как помилование. Она обернулась и увидела, что граф снова отодвинул штору и смотрит в окно.
— Они здесь, — сказал он скорее мрачно, чем радостно. — Слава Богу, Гарри привез ее.
Любовь душой, а не глазами смотрит.[7]
У. Шекспир «Сон в летнюю ночь»
Саймон направился к двери, но миссис Браунли опередила его. Он сомневался, что она сделала это для того, чтобы открыть перед ним дверь. Он чувствовал себя одновременно задетым и заинтригованным тем, что эта женщина явно не сознавала своего нижестоящего положения и вела себя с ним как равная.
Похоже, она не та, за кого себя выдает, и нанялась в прислуги, оказавшись в трудном положении. Ее манеры и правильная речь свидетельствуют о том, что она получила блестящее воспитание. Жаль только, что ее не научили, как следует одеваться. Это безобразное серое платье висит на ней мешком, а уродливый черный чепец почти полностью скрывает темные волосы. Ужасные очки в проволочной оправе больше подошли бы степенной пожилой матроне. Если бы Саймон не столкнулся с ней тогда ночью в саду, он никогда не удостоил бы ее даже взглядом.
И не узнал, какое у нее прекрасное гибкое тело. Эта странная миссис Браунли сложена как богиня. Он не узнал бы, что от нее пахнет лавандой, а в ярких голубых глазах светятся живой ум и юмор. И не заметил бы, какая у нее гладкая нежная кожа.
Тогда, сжимая ее в объятиях, он ощутил внезапный прилив… желания?
О Боже… Нужно быть сумасшедшим, чтобы испытывать, к Кларе Браунли хоть какие-то нежные чувства, не говоря уж о том, чтобы мечтать содрать с нее этот ужасный серый мешок и увидеть ее тело обнаженным. Он имел дело только с воспитанными красивыми женщинами, которые знали, как доставить удовольствие мужчине. Только идиот может лечь в постель с таким существом, как Браунли.
Тем более что она является компаньонкой его будущей невесты.
Леди Розабел. Он попытался переключиться на ее соблазнительный бюст и золотистые волосы. Эта девушка станет ему хорошей женой. Она немного ветрена, но с годами это пройдет. Граф собирался объяснить Розабел, какие опасности поджидают девушку, которая расхаживает по городу в одиночестве.
Он угрюмо проследовал за миссис Браунли к парадному входу. Она решительно прошагала к двери и, не обращая внимания на швейцара, сама открыла ее и вышла на крыльцо. Саймону ничего не оставалось, как плестись за ней, словно он был лакеем.
На крыльцо вели три широкие мраморные ступени. Гарри поставил фаэтон рядом с гнедым мерином, которого Саймон привязал к дереву. Опершись на протянутую руку Гарри, предмет волнений Саймона выпорхнул из экипажа. В своей кокетливой зеленой шляпке и плотно облегающем фигуру платье она казалась воплощением юности и свежести.
Так какого же дьявола его взгляд снова скользит к этой нелепой Кларе Браунли?
Шурша юбками, она сбежала по ступенькам крыльца и встала на пути у леди Розабел.
— Миледи, мы так волновались… — сказала она, обращаясь к своей подопечной.
— Пусти меня, Брауни, — сказала леди Розабел, грациозно коснувшись лба рукой в перчатке. — Я слишком утомлена, чтобы слушать нотации.
Нахмурившись, миссис Браунли повиновалась, и леди Розабел направилась к дому. Саймон спустился ей навстречу, Розабел улыбнулась ему с мягким укором.
