— Ваша родственница?
— Моя бабушка… вернее, вторая жена дедушки, но их обоих я не знала.
— Это очень хорошо! Было бы жаль, если бы вы походили на нее. Но зачем вы держите эту картину в своей спальне? По правде говоря, эта дама не вызывает симпатии.
— Из-за кулона. Он всегда казался мне таким красивым. Девочкой я просто грезила о нем. Читала сказки Перро и воображала себя героиней «Ослиной шкуры» в платье лунного цвета и с этим украшением на шее… И, естественно, ждала прекрасного принца!
— А он-то хоть появился? — спросил Адальбер, поднимая секретер, выпотрошенные ящики которого валялись на ковре.
Девушка тут же закрылась, как устрица.
— Полагаю, вас это не касается!
— Не сердитесь! — взмолился Альдо. — Глядя на вас, невозможно сомневаться в том, что у вас обязательно должен быть жених.
— Его у меня нет! А теперь будьте любезны удалиться и оставить меня в покое. Я очень устала!
— Вы всерьез намерены лечь спать посреди этого хаоса? Ведь матрасы тоже вспороты!
— Есть еще три спальни. Возможно, хоть одну из них пощадили.
Но везде царило такое же разорение, даже в ванной комнате и в двух туалетах. Лишь кухня осталась в целости и сохранности… Было очевидно, что мадемуазель Отье находится на пределе. Лицо ее осунулось, под глазами появились круги.
— Вы же видите! — произнес Альдо, полный сочувствия, но сгоравший от нетерпения вернуться к «кулону», от которого его отвлек необдуманный вопрос Адальбера. — Если бы вы согласились принять совет, мы бы заперли дом и отвезли вас…
— Я никуда с вами не поеду! — закричала Каролин, у которой явно сдали нервы. — Я вас не знаю и не желаю знать! Быть может, это вы все здесь и перевернули, кто мне скажет? Убирайтесь!
Она побежала в гостиную, и мужчины пошли за ней следом. Тут же выяснилось, что появился новый персонаж: комиссар Лемерсье стоял посреди комнаты, опираясь одной рукой на трость и держа вторую в кармане.
Альдо вздохнул: вероятно, лечь спать сегодня не придется…
— Похоже, я пришел как раз вовремя? — с иронией произнес полицейский. — Эти люди досаждают вам, мадемуазель, после того как перевернули вверх дном ваш дом? По крайней мере, если верить своим глазам?
— Поразмыслите две секунды, комиссар, — взорвался Альдо, у которого лопнуло терпение. — Именно я оставил вам сообщение, чтобы известить о возвращении мадемуазель и о краже со взломом…
— Я знаю. Это было очень ловко с вашей стороны, ведь вы полагали, что я уже в постели. Это придавало вам облик ангела-хранителя… и одновременно вы могли спокойно довершить начатое… Вот только у меня есть привычка оставлять строжайшее распоряжение: меня должны уведомлять обо всех необычных фактах, причем в любое время суток. Может быть, вы соблаговолите объяснить, что вы оба здесь делаете?
Вкрадчивый тон не предвещал ничего доброго. Надо было отвечать. Желая дать Альдо время успокоиться, Адальбер взял инициативу на себя:
— Обыкновенное любопытство, комиссар. Если бы вы лучше знали нас, Морозини и меня, вам было бы известно, что в нас дремлет и временами просыпается вторая натура, испытывающая острый интерес ко всему, что касается драгоценностей с богатой историей.
— Полагаю, — вставил Альдо, — месье Ланглуа вам кое-что объяснил? Или я ошибаюсь?
— Возможно, — нехотя согласился «дикобраз». — Но вы просто решили заняться поисками настоящего украшения…
— И устроили этот погром? — сказал Альдо, с презрением пожав плечами. — Ланглуа, несомненно, сообщил вам, что мы не грабители.
— Это никоим образом не объясняет, почему вы оказались здесь.
Боясь, что Альдо снова вспылит, Адальбер поспешно заговорил:
— Объясняю. Только что, у леди Мендл, вы неосторожно назвали адрес мадемуазель Отье. Нам не хотелось спать, и мы решили заглянуть в этот квартал, чтобы посмотреть на дом. Мы знаем по опыту, что жилище может очень многое поведать о своих обитателях.
— И что же оно вам поведало?
— Что мадемуазель Отье принадлежит к старинной семье. Это порядочные люди, имевшие определенный социальный статус, но затем фортуна отвернулась от них. В этом доме все вещи ценные и качественные, но они несут на себе следы времени, следы упадка…
— Без отступлений, пожалуйста! Вы приехали, посмотрели на дом… и вошли в него. Почему? Вы позвонили?
— Нет,— злорадно сказала девушка. — Они перелезли через стену. Посмотрите на них. Особенно на их смокинги. Если вы виделись с ними сегодня вечером, то должны были заметить, что одежда у них была более свежей.
Внезапно Лемерсье расцвел, как засыхающая бегония под струйкой воды из лейки.
— Вы совершенно правы! Ну, джентльмены, у ваг оригинальная манера входить в дом! Мой мизинчик подсказывает мне, что вы какое-то время погостите у меня… что бы там ни говорил наш элегантный дивизионный комиссар. Мой мизинчик говорит также, что вы пришли за драгоценностью, которую требует убийца… Обыщите их! — внезапно приказал он своим людям, которые немедленно исполнили распоряжение.
Альдо, стиснув зубы, стерпел это унижение. Ему не впервые приходилось ощущать на своем теле пальцы полицейских, но его возмущала нелепость ситуации, в которую они с Адальбером попали. Естественно, у них ничего не нашли.
— Столько трудов и все зря? — резюмировал комиссар, жестом обводя комнату. — Вы уверены, что не проглотили камень?
Совершенно неожиданно Адальбер расхохотался.
— Что? «Слезу» королевы? Вы же видели, какого она размера! Один из нас к этому моменту уже стал бы задыхаться… Или мы раскололи камень на две части, и каждый взял свою долю? Вам придется сделать нам рентген, комиссар.
— Решение будет принято позже. Уведите их!
Обоих друзей в наручниках повели в сад. Обезумев от ярости, Альдо обернулся к девушке, которая вновь забилась в кресло и сидела, закрыв глаза.
— Чего вы ждете, глупенькая? Скажите ему, что никто не сможет ничего найти, потому что и искать нечего…
— Как это нечего искать? — проворчал Лемерсье.
— Спросите у нее! Несмотря на «страшную усталость», возможно, она найдет силы, чтобы поведать вам свою историю. Она утверждает, что у нее никогда не было «слезы», ни фальшивой, ни подлинной и, следовательно, никаких контактов с Шоме…
— И еще, — проворковал Видаль-Пеликорн, — вам следовало бы взглянуть на портрет, который находится в ее спальне. Кроме того, милая девушка сережку именует кулоном, вот вам предмет для размышления.
— Оставь, Адальбер! — посоветовал Морозини. — Комиссар уверен, что обладает двойным зрением, и верит лишь тому, что сам придумал. Готов держать с тобой пари, что он страстный поклонник Арсена Люпена…
