Майя почти не слушала спутника. Она думала совсем о другом. Впервые с момента, как её увезли из родной деревни, о ней кто-то заботился. Он не захотел, чтобы она шла одна днём по верфи, надо же! О боги! Знал бы этот молодой человек, что ей пришлось пережить за последние шесть лет!
Корабельщики, увидев их, громко заулюлюкали. Тихон досадливо махнул в их сторону рукой и замолчал.
Майя исподволь разглядывала своего провожатого. У Тихона было открытое, немного простоватое лицо и по-мальчишечьи застенчивая улыбка. В полутёмной хижине он казался взрослее. Странно, что она раньше его не встречала.
— Странно…
— Что странно? — откликнулся парень. Оказывается, она произнесла это слово вслух.
— Странно, что за дровами нужно идти на верфь, а не к дровосекам, — быстро нашлась Майя.
— Ничего странного, — ответил Тихон. — Для кораблей нужны доски, доски делают из брёвен, а брёвна получаются из деревьев после обрубки сучьев и снятия коры. Зачем господину Идоменею платить за дрова, если отходов от деревьев хоть завались? Бывает, мы и излишки продаём.
— Как просто… И почему я не догадалась? А Сиф, твой хозяин, доставляет лес из самой Гелонии*?
— Нет, лес рубят по берегам Гиппаниса*, летом сплавляют по реке, зимой тащат волоком с помощью воловьих упряжек. Работа тяжёлая, но всё равно постройка кораблей у нас, в Ольвии, обходится дешевле, чем в Таврике, из-за близости леса.
Надо же!.. Майе не приходилось раньше задумываться о том, как её новый хозяин ведёт свои дела. Оказывается, господин Идоменей весьма расчётливый человек. Не просто так он решил строить корабли в Ольвии.
Девушке хотелось расспросить Тихона о планах господина Идоменея, наверняка он что-то слышал или знает, но она сдержалась. Дома ей тоже так и не удалось разговорить Гектора. Старый слуга только презрительно фыркнул, когда она попыталась выведать о жизни Идоменея в Прекрасной Гавани.
Они дошли до начала улицы, ведущей от порта в центр города. Тихон остановился.
— Мне хотелось бы проводить тебя до дома, но я не могу надолго отлучаться с верфи, — с сожалением произнес он.
Девушка понимающе кивнула. Они снова замолчали. Мужчина не уходил, будто ждал чего-то. Майе стало неловко, и она поспешила проститься:
— Побегу, озябла.
Преодолев крутой подъём улицы, Майя оглянулась. Парень всё ещё стоял внизу и смотрел на неё. Девушка, помахав ему рукой, продолжила путь.
Только когда служанка Идоменея скрылась из виду, Тихон направился в сторону верфи. Молодому мужчине приглянулась эта блондинка с грустными глазами и скорбно поджатыми губами. Обычно служанки из богатых домов весёлые и дружелюбные болтушки, а эта на редкость серьёзна и немногословна. Может, господин Идоменей с ней плохо обращается?
Вернувшись домой, Майя застала подругу сидящей на ковре перед очагом среди вороха одежды.
— Тебя долго не было, — недовольно проворчала Эгла, рассматривая расшитый цветными нитями химатион.
— До верфи путь неблизкий. Да ещё поискать пришлось этого Сифа. — Майя скинула меховую накидку и подсела к Эгле на ковёр. — Чем ты тут занимаешься?
— Разве ты забыла? Через три дня Линеи!* Я составляю себе наряд на каждый день праздника. Посмотри, если надеть вот этот хитон, сверху жёлтое платье, а на голову золотистую шёлковую накидку…
— В таком одеянии ты быстро замёрзнешь, а на улице придётся провести немало времени, — ответила Майя.
— Что ты предлагаешь? — удивлённо вскинула брови Эгла.
— Одеться потеплее. Тем более под толстой шерстяной накидкой никто твоего жёлтого платья не увидит.
— Но куда же мне наряжаться, как не на праздник! — воскликнула гетера.
— Эгла, — мягко улыбнулась Майя, — у тебя будет ещё много возможностей похвастаться своими нарядами.
Скрипнула дверь, в зал вошёл сгорбленный Гектор. Он обмотал поясницу шерстяной тканью, но полностью выпрямиться до сих пор не мог.
— Видела Сифа? — обратился слуга к Майе.
— Его нет в городе, но я говорила с его работником. Завтра он привезёт дрова.
— Хорошо, — кивнул Гектор, посмотрел на царивший в комнате беспорядок и недовольно нахмурился, но ничего не сказав, удалился.
— Где я ими похвастаюсь, — продолжила разговор Эгла, — если Идоменей не хочет, чтобы я сопровождала его на симпосии?!
Майе нечего было возразить подруге, её саму удивляло нежелание господина Идоменея брать Эглу на пирушки. Возможно, он не хотел выставлять напоказ любовницу, опасаясь, что переманят. А возможно было и другое объяснение, не столь лестное: Эгла нужна Идоменею лишь для ложа, и как только он насытится ею, то сразу бросит. Мужчина предложил пожить у него до начала навигации, но кто помешает ему выдворить из дома надоевшую наложницу?
Майя притянула к себе Эглу и откинула прядь с её лба, не без восхищения глядя на прекрасное лицо подруги. Время, проведённое в доме господина Идоменея, пошло девушке на пользу: все впадинки и морщинки, вызванные недоеданием, разгладились, глаза засияли как драгоценные камни, а чёрные волосы приобрели шёлковый отлив.
— Что? — беззвучно спросила Эгла.
— Скажи, Эгла, счастлива ли ты?
— Конечно, — удивилась вопросу девушка. — Как можно быть несчастной среди всего этого? — она обвела комнату взглядом.
— Ты бы не хотела покинуть такой богатый дом и господина Идоменея?
— Нет, ни за что! — воскликнула Эгла и тут же нахмурилась: — Не поняла, к чему ты клонишь?
— Теперь подумай, что будет, если ты простынешь в своих лёгких одеждах и расхвораешься? Конечно, господин Идоменей, как человек добрый, не оставит тебя без помощи, но ложе с ним ты делить уже не сможешь, и он найдёт себе новую любовницу. Кобылка-то не дремлет! Только и ждёт момента, чтобы занять твоё место.
— Нет! Он любит меня! — запальчиво выкрикнула девушка. — Вот, смотри! — Эгла оттянула ворот платья. — Смотри, как горячо он меня любит!
Майя, увидев на белой нежной шее Эглы синеватые следы от страстных поцелуев Идоменея, только вздохнула. Ей не хотелось напоминать подруге о том, что когда-то так же жадно её целовали другие любовники. И где они теперь?..
Но Эгла, догадавшись, о чём думает Майя, сникла:
— Я знаю, что всем обязана тебе. Помню, что обещала слушаться во всём, но… Я так соскучилась по красивым вещам, по украшениям, по восхищённым и завистливым взглядам!
Майя ласково погладила подругу по волосам.
— Я тоже хочу, чтобы ты была самой красивой на празднике, Эгла, но оставь свои воздушные наряды до весны. Завтра сходим в лавку, где торгуют мехами, привезёнными из Скифии и Гелонии, там и подберём тебе зимний наряд.
3.
Увитая лентами колесница, вокруг которой скакали ряженые в козлиных шкурах и масках, распевая хвалебные песни и кропя прохожих вином, плыла, словно корабль, в людском море. В колеснице восседал сам Дионис* — бог, давший эллинам виноградную лозу и научивший их делать вино. Вино, утоляющее жажду, бодрящее после тяжёлого дня, лечащее от множества недугов, изгоняющее из сердца тоску и позволяющее ненадолго забыться. Каждый находил в божественном напитке своё.
Несколько раз в году люди благодарили весёлого бога Диониса за столь щедрый дар. Несмотря на то что виноград в Ольвии из-за холодного климата вырастить не получалось, местные эллины продолжали отмечать Линеи — праздник своей далёкой родины. Вино в город везли из Таврики и Фракии; тем кто побогаче — доставляли из солнечной Эллады и островов Эгейского понта.
Городской Совет не поскупился: на площади и улицах было выставлено бесчисленное количество амфор, чтобы каждый мог выпить во славу бога Диониса.
Следовавшие за божественной колесницей стремились попасть к храму и установленным около него двум алтарям (один для сжигания жертв и воскурений, а второй — с большими серебряными чашами для возлияний), и Эгле с Майей всю дорогу от дома до агоры пришлось крепко держаться друг за дружку, чтобы не быть разлучёнными толпой.
Перед въездом на храмовую площадь произошла заминка: слишком много было желающих попасть на торжественное богослужение, а проход оказался чересчур узок. Эгла не успела состроить обиженную гримаску, как один из спутников Диониса выхватил её и Майю из толпы.
