чтобы он успокоился. Кроме того, судя по Марианне, девушки из Брайтона милые и симпатичные.
— Я хорошо знаю дам из Брайтона: вырос среди них, — продолжил Дэвид, потирая шею (когда нервничал, он был очень забавен). — А здесь, в Лондоне, того и гляди сотворю что-нибудь такое, из-за чего на меня до конца дней будут показывать пальцем.
Аннабел удивлялась все больше: он вроде бы шутил, но чувствовалось, что за его словами что-то скрывается. Может ли быть, что он переживает из-за всех этих никчемных условностей, в которых увязло высшее общество? Почему? Ведь этого человека не заподозришь в трусости! Он был куда достойнее большинства тех хлыщей и хвастунов, которые с важным видом дефилируют по бальным залам, разодетые как павлины, всех этих денди, что ни дня в своей жизни не проработали.
— Вы справитесь, не сомневаюсь. Кроме того, мы будем рядом: я, мама, Марианна. Так что успокойтесь, мы не позволим вам превратить себя в посмешище.
Дэвид облокотился на каминную доску:
— Я весьма признателен вам за такую уверенность в моих возможностях, но, боюсь, статус посмешища закрепится за мной надолго.
— Пожалуйста, доверьтесь мне, милорд! Я ведь ваш наставник, в конце концов.
Дэвид изобразил раскаяние:
— Ах да, простите. Конечно. У меня самая лучшая наставница в Лондоне: если не поможет она, то мне не поможет никто.
Аннабел покачала головой:
— Глупости! Вы можете и непременно станете образцом пристойности в обществе. Сегодня я планирую научить вас приглашать даму на танец, выводить в круг танцующих, кланяться, после того как она присела в реверансе, а завтра мы перейдем к разучиванию модных танцев.
— А что, существует какой-то особенный способ приглашать даму на танец? Мы в Брайтоне танцевали…
Несколько мгновений Аннабел обдумывала вопрос.
— Во-первых, вы не можете пригласить на танец леди, пока соответствующим образом не будете представлены ей. Но это не проблема, потому что мама будет рядом и сделает все необходимое. Ну а если мама не сможет, мы привлечем к этому леди Толбот, она все-таки хозяйка бала.
— Хорошо, уяснил, — Дэвид опять разгладил сорочку на груди.
Аннабел соединила руки и чинно скрестила перед собой.
— Теперь, для начала, вы покажете, как станете на балу приглашать леди на танец.
Кивнув, Дэвид шагнул к ней, и у Аннабел перехватило дыхание. Он был уже в шаге от нее, возвышался над ней, благоухая так, что ей захотелось уткнуться лицом в его шейный платок. Она не смела поднять глаза, устремив взгляд прямо перед собой, чтобы не отвлекаться.
— Ваш галстук… это камердинер его так завязал?
Дэвид хмыкнул:
— У меня нет камердинера. Не желаю выслушивать замечания по поводу того, что модно, а что нет.
Аннабел тихо вздохнула, а он поморщился.
— Полагаю, из-за того, что у меня нет камердинера, я буду самым нестандартным графом в городе, не так ли?
Аннабел задумалась на миг.
— Я не понимаю, почему вы должны иметь камердинера, но, вероятно, Бо знает это лучше.
Дэвид вздохнул:
— Да, он уже пытался объяснить, но я просто попросил его камердинера показать мне способы завязывать галстук.
— Вы, должно быть, способный ученик: узел выглядит превосходно.
— Я хоть и из армейских, а не из флотских, но, мне кажется, завязать узел или два не такое уж трудное дело. И если все получается правильно, возможно, камердинер мне просто не нужен.
Да, вне всякого сомнения, он все сделал правильно, оттого и выглядел как мечта, а благоухал и того лучше.
Сглотнув, она опять уставилась на его галстук:
— Тогда продолжим. Представим, что мы в бальном зале, а я леди, которая стоит на боковой линии. Пригласите меня на танец.
Явно воодушевленный игрой, он отошел почти к самой двери, затем развернулся и широким шагом направился к Аннабел, напряженно глядя на нее. На долю секунды ей захотелось, чтобы они действительно оказались на балу, а он и вправду собирался пригласить ее на танец. Те хлыщи, которые обычно приглашали ее танцевать, никогда не смотрели на нее так, как он, с таким желанием завоевать. Но ведь это всего лишь игра, напомнила она себе, урок, а он просто способный ученик.
— Как я понимаю, нас ведь уже представили друг другу? — уточнил Дэвид. — Что ж, прекрасно. Леди Аннабел, вы просто очаровательны! Окажете мне честь потанцевать со мной?
Он поклонился, и она вдохнула чистый запах его волос.
— Да, милорд. С огромным удовольствием, — проговорила Аннабел и, придерживая юбки, присела в реверансе.
Он галантно подал ей руку, крепкую, но ухоженную, с идеально подстриженными ногтями, согнутую в локте. Прекрасное предложение! Аннабел чуть не забыла сказать, что она всегда должна быть по правую сторону от него.
Как только ее ладонь легла ему на рукав, он вывел ее на середину комнаты, потом повернулся к ней и привлек к себе, словно звуки вальса вот-вот зазвучат.
— Мы… Мы порепетируем танец завтра, — произнесла она дрожащим голосом, и это заметила не только она сама, но и он.
— Да, я помню.
Ни о чем другом, кроме как о его близости, запахе и твердых мускулах под тканью сюртука, Аннабел не могла думать. Одна его рука крепко держала ее, от этого мурашки побежали до самой головы. Другая его рука лежала у нее на талии, рождая незнакомое ощущение жара, растекавшегося по спине.
— Может, нам стоит… попробовать еще раз? — наконец выдавила она, проглотив комок в горле.
— Попробовать что?
— Вы… э… вы п… приглашаете меня на т… танец.
О господи! Похоже, она стала заикой… стоило ему коснуться ее.
— О да, конечно.
Дэвид отпустил ее, отступил, потом отошел. Аннабел наблюдала, как он проделал короткий путь до дверей, и вернулась на прежнее место.
И все повторилось: он опять двинулся к ней, но на сей раз с легкой улыбкой, и сердце у нее затрепетало. Он шел, чтобы опять дотронуться до нее, и она ждала этого с нетерпением. Потом улыбнулась себе, когда вдруг восхитительная мысль пришла ей в голову. Она могла бы сказать ему, что нужно повторить все это, по меньшей мере, раз пять-шесть, если бы захотела. Он нуждается в практике, в конце концов, разве не так?
О, это утро могло бы стать весьма забавным! Действительно забавным!
На следующее утро, пока леди Анжелина читала вслух справочник «Дебретт», Дэвид танцевал с Аннабел. Ему, в общем-то, это не требовалось: его учили в детстве не только иностранным языкам, математике, литературе и естествознанию, но и танцам. Его родители очень любили танцевать, причем не под музыку, а под собственное пение. Иногда мама
