— Ну вот! — сказала она. — Не правда ли, красиво? — обратилась она ко мне.
Я выразила полное согласие. Гладко причесанные волосы подчеркнули форму головы, сделалась более заметной прекрасная лепка лица. Чистенький и прибранный, в белоснежной полотняной рубашке и серых панталонах, Джейми являл собой весьма привлекательную фигуру.
— Особенно хороша лента, — сказала я. — Того же цвета, что и глаза.
Джейми уставился на сестру.
— Нет, — сказал он как отрезал. — Никаких лент. Здесь вам не Франция и даже не двор короля Джорди. Даже если это цвет плаща Святой Девы, все равно — никаких лент, Дженет!
— Ну ладно, ладно, упрямец. Давай сюда.
Она развязала ленту и отступила, чтобы полюбоваться плодами своих усилий.
— С тобой все в порядке.
И тут она перевела свой проницательный взгляд на меня.
— Гм, — произнесла она, задумчиво притопывая ножкой.
Приехала я в Лаллиброх в лохмотьях. Понадобилось срочно сшить мне по крайней мере два платья — одно из домотканой материи для повседневной носки, другое — шелковое для торжественных случаев вроде сегодняшнего. Более привыкшая зашивать раны, чем шить одежду, я помогала кроить и сметывать, но моделированием и шитьем занимались Дженни и миссис Крук.
Они великолепно справились с делом, и бледно-желтый шелк обтягивал мой торс, как перчатка; глубокие складки спускались по спине от плеч до талии, а там расходились, образуя пышные фалды на широкой юбке. С неохотой приняв мой категорический отказ носить корсет, Дженни и миссис Крук изобретательно укрепили мой корсаж китовым усом, безжалостно выдранным из какого-то старого корсета.
Взгляд Дженни медленно поднимался по моей фигуре снизу вверх, к голове, на которой и остановился. Она со вздохом потянулась за щеткой для волос.
— Ты тоже, — коротко велела она.
Я села; лицо у меня горело, и я избегала смотреть на Дженни, пока она осторожно удаляла из моих кудрей обломки веточек и обрывки дубовых листьев, складывая их на туалетном столе рядом с теми, которые были извлечены из волос Джейми. Затем мои волосы были расчесаны и заколоты наверх, после чего Дженни вынула из кармана маленькую кружевную нашлепку.
— Ну вот, — сказала она, закрепляя кружево на самой верхней точке моей прически. — Теперь ты выглядишь вполне достойно, Клэр.
Я поняла, что это следует принимать как комплимент, и невразумительно пробормотала что-то в ответ.
— У тебя есть драгоценности? — спросила Дженни.
— Боюсь, что нет. У меня была только нитка жемчуга, которую Джейми подарил мне на свадьбу, но она…
Обстоятельства, при которых мы покидали Леох, далеко не способствовали тому, чтобы вспомнить о жемчуге. Но тут Джейми спохватился и с громким восклицанием начал рыться в своем спорране, лежащем на туалетном столе. С торжеством он извлек оттуда ту самую нитку жемчуга.
— Откуда она взялась? — спросила я, пораженная.
— Мурта привез сегодня утром, — ответил Джейми. — Он добрался до Леоха в день суда и забрал все, что мог увезти, — решил, что оно нам понадобится, если мы сумеем удрать. Он дожидался нас на дороге сюда, но ведь мы сначала поехали… на холм.
— А он еще здесь?
Джейми подошел ко мне сзади и застегнул ожерелье.
— Да. Сидит внизу в кухне, поедает все подряд и изводит миссис Крук.
Если не считать его песен, то я за все время знакомства услышала от маленького человека не более трех дюжин слов, и для меня понятие «изводить» было с ним совершенно несовместимо. Наверное, в Лаллиброхе он себя чувствует как дома.
— А кто он, Мурта? — спросила я. — Я имею в виду, приходится ли он вам родственником?
Дженни и Джейми удивились.
— Конечно, — ответила она и обратилась к брату: — Джейми, он ведь дядя папиного троюродного брата, верно?
— Племянник, — поправил ее тот. — Разве ты не помнишь? У старого Лио было два сына и…
Но тут я демонстративно заткнула уши. Этот жест о чем-то напомнил Дженни, и она всплеснула руками.
— Серьги! — воскликнула она. — Кажется, у меня как раз есть жемчужные, они отлично подойдут к ожерелью. Я мигом принесу!
И она исчезла со своей обычной быстротой.
— Почему сестра называет тебя Роем? — с любопытством спросила я у Джейми, глядя, как он завязывает перед зеркалом свой галстук с обычным при этой процедуре для всех мужчин выражением жестокой схватки со смертельным врагом; но он сумел разлепить губы и улыбнуться мне.
— Ах это! Оно не имеет ничего общего с английским именем Рой. Это такое гэльское прозвище, оно соответствует цвету моих волос. Полностью слово произносится «ruadh» и значит «рыжий».
Он произнес слово четко и повторил несколько раз, но отличия я так и не уловила.
— Для меня оно звучит как «рой», — сказала я.
Джейми взял спорран и принялся заталкивать в него предметы, которые вынул, отыскивая ожерелье. Обнаружив запутавшуюся леску, он опрокинул сумку над кроватью и высыпал все содержимое на одеяло. Он начал разбирать вещи, старательно сматывая леску и веревочки, выбирая рыболовные крючки и с силой втыкая их в кусок пробки, где им было место. Я подошла поближе и осмотрела кучу.
— Никогда в жизни не видела такого количества хлама, — заметила я. — Ты, Джейми, настоящая сорока-воровка.
— Это не хлам, — обиделся он. — Все эти вещи мне нужны.
— Понятно, что леска и рыболовные крючки нужны. И веревочки для силков. Разумеется, и пыжи и пули, поскольку пистолет у тебя всегда при себе. Понимаю, почему ты хранишь подаренную тебе Уилли змейку. Но камни? Раковина улитки? Кусок стекла? И вот это…
Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть нечто темное, покрытое мехом.
— Джейми, зачем ты носишь в спорране высушенную лапку крота?
— От ревматизма, само собой разумеется!
Он выхватил лапку у меня из-под носа и запрятал поглубже в сумку.
— Ах, ну конечно! — согласилась я, созерцая его не без интереса, отчего он заметно покраснел и смутился. — Это прекрасно помогает, можно считать, что ты нигде не скрипнешь.
Из оставшейся еще на одеяле кучки я извлекла маленькую Библию и листала ее, пока Джейми упаковывал свои сокровища.
— «Александр Уильям Родерик Макгрегор», — прочитала я имя на титульном листе. — Ты говорил, что в долгу перед этим человеком, Джейми. Что ты имел в виду?
— Ах это.
Он сел на кровать рядом со мной, взял у меня маленькую книжку и бережно перевернул несколько страниц.
— Я ведь говорил тебе, что она принадлежала узнику, который умер в Форт-Уильяме?
— Да.
— Сам я этого юношу не знал, он умер за месяц до того, как я туда попал. Но доктор, который мне ее дал, рассказывал о нем, пока занимался моей спиной. Я думаю, ему просто необходимо было кому-то рассказать об этом, но в гарнизоне он никому не мог довериться.
